Женитьба. Драматические отрывки. Том 5 - Николай Гоголь

Из числа представителей «среднего класса» дворянского общества главное место занимают в комедии Подколесин и Кочкарев. Образ «нерешительного» жениха имел за собой некоторые театральные традиции, но у Гоголя он приобрел совершенно новое, гораздо более широкое значение. Источники Подколесина находятся в собственном творчестве Гоголя. Подколесин связан, с одной стороны, со Шпонькой, которого напоминает своей застенчивостью и своей боязнью женитьбы; беседа Шпоньки с невестой заключает уже в себе зерно беседы Подколесина с Агафьей Тихоновной. С другой стороны, то самодовольство, с каким Подколесин говорит о своем чине «надворного советника», сближает его с майором Ковалевым. Кочкарев был введен в комедию позднее, и окончательная обработка его шла параллельно с «Мертвыми душами». В набросках 1835 г. он фигурирует еще под именем Кохтина, и мотивы поведения его неясны. В первой полной редакции есть попытка приписать какую-то, цель его действиям; его вмешательство в сватовство Подколесина мотивируется желанием уберечь приятеля («Ты, пожалуй, еще так его подденешь, женишь на такой королеве, что мороз по коже подерет»). Эти намеки на какую-то положительную мотивировку уничтожаются в окончательной редакции, и неугомонная энергия Кочкарева становится столь же комически-бесцельной, как у Ноздрева в «Мертвых душах». Есть сходство с Ноздревым и в той легкости, с какой Кочкарев по всякому поводу выдумывает любую историю. Между прочим, Ноздрев не прочь вмешаться и в дело сватовства, подобно Кочкареву (его предложение помощи в устройстве похищения губернаторской дочки).

«Женитьба» была комедией нового жанра, а в отношений купеческой темы подготовляла театр Островского. Гоголь знал купеческий быт хуже, чем помещичий, офицерский и чиновничий. От Сосницкого он получил в 1836 г. некоторые «смешные идеи об обычаях купеческих невест». Он предлагал «пополнить» сцену приема женихов, пользуясь сведениями Щепкина, Сосницкого и Погодина об обрядах сватовства у купцов. Однако надобности в этом, по-видимому, не оказалось, так как сцена осталась почти в том же виде, как она была написана в первой полной редакции. Знаний у Гоголя и без того оказалось достаточно для того, чтобы схватить самое существенное в купеческом укладе. Как писал потом Чернышевский в «Очерках Гоголевского периода», у Островского «очень немногое прибавлено к тому, что указано уже Гоголем».

Помимо того значения, какое имела «Женитьба» для обновления театра и, в частности, для подготовки Островского, она имела, и общелитературное значение. Подколесин, наравне с Тентетниковым, который согревал в воображении Гоголя почти одновременно с окончательной отделкой «Женитьбы», был прообразом Обломова. В цензурном отзыве «Женитьба» определялась, как «нечто вроде очерка нравов из низшего чиновничьего и мещанского быта в Петербурге», не имеющего никакой «неблагонамеренной цели».[71]Однако, при кажущейся безобидности содержания, комедия заключала глубокий сатирический смысл. Гоголь свободно мог сглаживать острые углы и обходить опасные темы, во избежание цензурных придирок — от этого сатира только выигрывала в силе, отвлекаясь от частностей и сосредоточиваясь на общем. Все вместе составляло целый мир добродушно-зловредной обывательщины, где чин, звание и достаток служат единственным мерилом человека, мир умственной пустоты, где нет ничего, что выходило бы за пределы мелких, узких, ограниченных интересов, и где отсутствует нормальная логика поступков. Самые нормальные человеческие чувства настолько чужды людям этого гротескного мира, что один только их проблеск выбивает их из колеи, как это показывают бессильные потуги Подколесина выразить новое для него ощущение влюбленности, вспыхнувшее в нем на мгновенье и тотчас погасшее. В «Женитьбе» изображалось то же самое, что являлось основным предметом всего творчества Гоголя: безотрадная «пошлость пошлого человека».

Библиографическая справка

Указываем здесь работы, специально посвященные «Женитьбе».

С. С. Данилов. «Женитьба» Н. В. Гоголя. Гос. Академический театр драмы, 1935; «Гоголь и театр», 1936.

Вл. Филиппов. «Женитьба» Гоголя и режиссерский комментарий к ней. Теакинопечать, 1930.

Н. В. Гоголь. «Женитьба». Режиссерский комментарий засл. артиста Н. М. Горчакова, изд. «Искусство», М. — Л., 1938.

А. Л. Слонимский «История создания Женитьбы», в сборнике «Русские классики и театр», изд. «Искусство», 1947.

Игроки

I

Источники текста

а) Печатный

П — «Сочинения Николая Гоголя». Том четвертый. СПб., 1842.

б) Рукописные

РК3 — автограф окончательной редакции, Библиотека АН УССР в Киеве.

РЛ6 — автограф черновых набросков. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.

МТ — писарская копия окончательной редакции. Архив Академического Малого театра в Москве.

В настоящем издании основной текст печатается по окончательной редакции «Игроков» (РК3) с некоторыми исправлениями по изданию 1842 г. и копии МТ.

II

Комедия «Игроки» была напечатана впервые в издании «Сочинения Николая Гоголя», 1842, том четвертый, в разделе «Драматические отрывки и отдельные сцены», который датировался самим Гоголем периодом с 1832 по 1837 г. Окончательная обработка комедии относится к 1842 г., но начата она была несомненно раньше. Посылая Прокоповичу в конце августа 1842 г. свою комедию, Гоголь писал, что «в силу» ее «собрал» из «черновых листов», написанных «уже давно». Бумага ленинградских набросков (РЛ6) — русских фабрик. Собственная датировка Гоголя («по 1837 г.») дала основание Н. С. Тихонравову отнести черновые наброски «Игроков» к петербургскому периоду его жизни (до июня 1836 г.).

Ленинградский автограф находится в одном переплете с «Женитьбой» (1836 г.), «Отрывком» и т. д. (переплет позднейший) Он занимает листы 26–33 об. и содержит начало пьесы (до явления 8) и наброски продолжения. Начало пьесы представляет собой беловик, подвергшийся позднее правке. Дальнейшие наброски (на двух четвертках, листы 32–33 об.; бумага другого сорта) написаны в беспорядке, с интервалами, и по содержанию соответствуют концу явления 8 и явлению 9.

Полной и окончательной редакцией «Игроков» является текст киевского автографа, присланный Гоголем Прокоповичу из Гастейна вместе с письмом от 29 августа (ст. ст.) 1842 г. Он находится в одном переплете с «Театральным разъездом», на первом месте (листы 1-11). Окончание и отделка пьесы приходятся, очевидно, на июль — август 1842 года. 15 (27) июля Гоголь писал Прокоповичу: «Я к тебе еще не посылаю остальных двух лоскутков, потому что многое нужно переправить, особливо в «Театральном разъезде…» Под первым из «лоскутков» здесь имеется в виду комедия «Игроки», к работе над которой, очевидно, и приступил автор. Как видно из киевского автографа, Гоголь и при переписке набело окончательной редакции «Игроков» вносил в нее отдельные стилистические поправки, кое-что сокращал, и, даже отослав перебеленный текст комедии Прокоповичу, он сделал в нем еще одно дополнение — в одном из последующих своих писем. «Также в Игроках — писал он 14 (26) ноября 1842 г. — пропущено одно выражение довольно значительное. Именно, когда Утешительный мечет банк и говорит: «На, немец, возьми, съешь свою семерку!». После этих слов следует прибавить: «Руте, решительно руте! Просто карта фоска!» Эту фразу включи непременно. Она настоящая армейская и в своем роде не без достоинства».