Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер

Я села в машину и позвонила Картеру. Обледенелые дороги были пусты, начался снегопад. В общем, до паба я доехала быстро.

Старший инспектор Картер переводит взгляд с меня на статью, снова поднимает на меня глаза. Говорит:

— Ты ведь знаешь, я не вправе это обсуждать. Сколько бы лет ни прошло… это статья 18. Пожизненная анонимность. — Он понижает голос. — Кэти, что за игру ты затеяла? По твоей милости у меня могут быть серьезные неприятности.

— Вам известно, что она пропала без вести?

В лице его мгновенно отражается озабоченность.

— Слышал по радио… не уловил имя… это не… та самая Рейчел?..

— Та самая.

Картер роняет голову в ладони.

— Я не связал это с ней, — тихо произносит он.

Я достаю остальные газетные вырезки, что взяла из коробки Джона, разворачиваю их, раскладываю на столе между нами.

— Послушайте, я не прошу, чтобы вы назвали мне имя жертвы того преступления. Я уже знаю, что это была она. От ее отца.

Картер смотрит на меня как на опасного хищника, с которым нужно быть настороже.

— Впрочем, это не столь важно. Дело ведет отдел по расследованию убийств. Они предполагают, что ее убили.

Меня так и подмывает добавить: какая ей польза от анонимности, если ее нет в живых? Но я вовремя осекаюсь. Чувствую, что и без того сказала достаточно.

Картер делает глубокий вдох, протяжно выдыхает. Принимается массировать лоб.

— Это как-то связано с тем, что произошло с ней раньше, в Кембридже. В этом я абсолютно уверена, — заявляю я. — Не пойму только как?

Картер обращает на меня взгляд.

— Мне нужна ваша помощь, — продолжаю я. — Прошу вас.

— Ладно, — в конце концов соглашается он. Начинает снимать куртку — сначала один рукав, затем — второй. Вешает ее на спинку стула. — Кэти, но все это, как говорится, не для протокола. Ясно?

Я киваю.

— Что ж. Давай начинай. Расскажи все, что тебе известно об ее исчезновении.

Нужно найти свой телефон, позвонить в полицию. Это может быть очень важно. Где же мой мобильник? Некоторое время назад я по нему звонила Брайану. Кидаюсь к креслу, нахожу телефон: он завалился за подушку. Набираю номер старшего инспектора Бетски, но потом вспоминаю про батарею. Телефон разряжается, не успев соединиться. Экран чернеет.

Я тащусь наверх. Тянущая боль в пояснице обостряется, опоясывает, будто на мне затягивают ремень. Я поддерживаю живот, чтобы снизить его давление на бедра. Зарядное устройство на самом верхнем этаже, но на полпути я вынуждена остановиться, чтобы перевести дух. Падаю на стул в той комнате, что мы отвели под детскую. Смотрю на свои руки и вижу, что они все еще дрожат.

Пятно крови и что-то еще. То ли волосы. То ли кожа. Каждая клеточка моего существа отторгает всякие мысли о том, что бы это могло означать. Не хочу думать об этом. Вообще ни о чем не хочу думать. Выяснять, анализировать. Пусть этим занимаются другие. У меня больше нет сил тащить такое бремя.

У двери я замечаю вставленное в розетку зарядное устройство. Наверное, осталось от Рейчел. Едва телефон оживает, я звоню Дэниэлу. Мой вызов принимает автоответчик. Чтобы унять дрожь, я крепко прижимаю к уху мобильник. Жду сигнала.

— Дэниэл? Это я. Послушай… приходи скорей домой. Я обнаружила кое-что, в подвале… пятно. Оно похоже… похоже на кровь. Я вызываю полицию. Но только ты, пожалуйста… приходи скорей. — К горлу подступает всхлип. — Прошу тебя, ты нужен мне здесь. Поторопись.

Наговорив сообщение мужу, следом я снова набираю номер старшего инспектора Бетски. И здесь мой вызов принимает автоответчик. Я повторяю попытку, но после пары гудков телефон опять сдыхает. Боль усиливается.

Я плетусь к стулу, пытаюсь выровнять дыхание, успокоить мысли. Мне вспоминается одно упражнение по медитации, которое я некогда освоила. Нужно сфокусироваться на неподвижных точках, на вещах в комнате. Я скольжу взглядом по предметам обстановки. Комод с пеленальным столиком. Жалюзи, книги. Стеклянная ваза на полке.

Когда ваза попадает в поле моего зрения, что-то щелкает в сознании. Я подхожу к полке, снимаю с нее вазу. Едва ладони смыкаются вокруг горла из толстого стекла, словно пелена с глаз спадает. Я помню, что держала эту вазу. Крутила ее в руках. Вспоминается и все остальное. Не только ноутбук Дэниэла. Были и другие вещи: записка, деньги, посадочные талоны. Посадочные талоны… на чьи имена? И паспорт. Мой паспорт с дыркой на месте моего лица. Зачем его вырезали?

Обдумать я это не успеваю. Новая волна боли затапливает все другие ощущения. И тогда до меня доходит. Это другое. Не знакомая ломота в теле. Эта боль исходит из живота, пульсирует, словно щупальцами охватывая всю нижнюю часть тела, проникая в святая святых моего чрева. Стискивающая, сжимающая боль. Ослепительно-красная боль. Живот затвердевает. Вот оно. Начинается.

В нескольких словах я быстро ввожу Картера в курс дела. Он слушает внимательно, не комментирует, вопросов не задает. В кофе, что я заказала для него, высыпает пакетик сахара, который затем принимается скатывать в тугой шарик большим и указательным пальцами.

— Я думаю, что в Гринвич она приехала специально. Кого-то выслеживала, — рассуждаю я. — Кого-то из моих друзей. Наверняка это как-то связано с тем, что случилось с ней в прошлом.

Я перечисляю ему наши имена. Все. Свое, Чарли, Рори и Серены, Дэниэла и Хелен.

— Есть какие-то мысли по поводу того, зачем мы ей понадобились?

Картер чуть наклоняется вперед.

— Имена обвиняемых по предыдущему делу не засекречены, — осторожно произносит он, указывая на статью, что я достала из кармана. — Томас Виллар и Гектор Монтджой. Оба уехали за границу. Родители пристроили их там на работу. Сама знаешь, как бывает в таких кругах. Один отправился в Гонконг, занялся банковским делом. Второй отчалил в Америку. Чем там занимается, не помню. И тому, и другому удалось заново отстроить свою, так сказать, загубленную жизнь, если хочешь знать мое мнение.

Старший инспектор Картер качает головой. Я чувствую, что он начинает смягчаться.

— А Рейчел… Я не оправдал ее надежд. Храбрая девочка. Она держалась мужественно. — Он смотрит в окно. — Конечно, тогда она была пьяна. Это был главный козырь против нее, в глазах присяжных. Но я ни минуты не сомневался в том, что она говорит чистую правду. Она была абсолютно последовательна. Очень убедительна. А ее травмы… Если бы удалось найти ее свидетелей, исход был бы другой.

Большим и указательным пальцами он берет бумажный шарик, который скатал, и трижды стучит им по столу.

— Вы о чем? Там были свидетели?

Картер морщится, словно сожалея о своих словах.