На золотом фронте - Александр Павлович Серебровский

для приема директоров: тт. Мильчаков, Альшанский, Куликов, Ершов и многие другие неоднократно были в приемной у т. Серго, а т. Семушкин всегда устраивал так, чтобы т. Серго мог выкроить полчаса из своего времени и принять наших работников.

Тов. Серго знает многих наших инженеров, управляющих и постоянно интересуется, как работает Новиков, где теперь Голованов или Краукле. Мало того, он заботится об их быте, заработке, здоровье. Благодаря этому в золотой промышленности создалась такая же атмосфера товарищеской спайки, крепкой дружной работы, которая вообще отличает наш наркомат тяжелой промышленности. Поэтому и рост золотой промышленности усилился.

Начиная с июня 1933 г., динамика золотодобычи характеризуется нарастающими темпами.

Включившись в производственный поход имени XVII партийного съезда, предприятия золотой промышленности в декабре 1933 г., несмотря на чрезвычайно суровые условия зимней работы, сильно увеличили добычу золота по сравнению с декабрем 1932 г.

Крупнейшим достижением 1933 г. является значительное увеличение разведанных запасов металла почти по всем золотодобывающим районам и выявление новых чрезвычайно перспективных районов.

Осенью 1933 г. я объехал в своем вагоне все почти наши тресты и проверил, как проведена была работа по организационной перестройке предприятий и трестов, как шло новое строительство, как внедрялась новая техника и как выполнено было апрельское постановление правительства и приказы нашего наркома.

Я поехал сначала в Западную Сибирь и от станции Широ (около Усть-Абакана) объехал всю группу новых рудников, находящихся в районе Чебаков. Затем я поехал в Иркутск, потом в Забайкалье и затем в ДВК. Я оставил мой вагон на станции Большой Невер, откуда по новому тракту за один день доехал до Алданских приисков. Тракт был в прекрасном состоянии, на нем работало уже 250 грузовиков (теперь около 450) и на легковой машине можно было проехать эти 700 километров часов за 18.

Здесь вырастает прииск, и жизнь в глухой тайге начинает бить ключом

На Алдане были большие перемены к лучшему, и т. Альшанский при помощи т. Корытного много сделал по упорядочению работы, постройке драг и станций и т. д. В конце подробного ознакомления с алданскими предприятиями меня как-то ночью вызвали на радиостанцию. Оказывается, жена моя приехала из Москвы в Иркутск и звонит мне в Незаметный по радиотелефону (это за 3000 км) относительно поручения т. Иосифа Коссиора. Он хотел непременно встретиться со мной на станции Большой Невер.

У меня оставалось не более суток до намеченного свидания, поэтому я немедленно выехал на маленьком фордике вместе с В. А. Александровым.

По дороге фордишка наш перевернулся, т. Александров и шофер успели выскочить, а я был в тулупе, не успел выскочить и попал под перевернувшуюся вверх колесами машину. Слышу, ходит мой шофер около машины, не могут они с т. Александровым приподнять ее руками. Вот шофер и говорит:

— Царствие небесное. Должно помер. Даже не ругается.

— А вы возьмите хорошую слегу и попробуйте приподнять машину, тогда я и восстану из мертвых, — сказал я со смехом.

В. А. Александров и шофер нашли около дороги небольшой подтоварник и приподняли машину. Я вылез, но мы долго не могли перевернуть фордик и поставить на колеса. Наконец это удалось и с разбитым стеклом, поломанным спардеком, с поцарапанными физиономиями поехали мы дальше. Было довольно холодно, и без стекла в открытой машине было трудно ехать: приходилось греться на зимовьях. Поэтому я приехал в Большой Невер только за 15 минут до приезда т. И. С. Коссиора и не успел ничего для него сделать в Большом Невере, о чем было условлено. Я вошел к нему в вагон и очень был удивлен веселому настроению Коссиора и его товарищей.

— В чем дело? — спросил я не совсем довольный этим.

— А ты в зеркало, в зеркало-то посмотри, — хохотали они.

Я подошел к зеркалу и сам засмеялся. Оттуда глядела препотешная, поцарапанная физиономия с подбитым глазом — следы автомобильной катастрофы.

Встреча моя с женой была более удачной, чем с Коссиором. Оказывается, т. Серго послал ее в Якутию, так как стал беспокоиться о моем здоровье — выдержу ли я напряжение этой работы.

Из Большого Невера я и моя жена вместе поехали в Свободный, где я проверил работу Амурского треста, потом поехали обратно: в Могочу, на Балей, в Дарасун, Читу и т. д.

Ознакомившись с работой Забайкалья, я еще раз приехал в Иркутск, проверил перевозки на Лену и подготовку к весеннему сплаву из Качуга. Затем проехал через Новосибирск в Семипалатинск и Джангиз-Тюбе, а оттуда по Алтайским рудникам. Во всех этих поездках жена моя была со мною и действительно сурово наблюдала за моим здоровьем.

После ознакомления с работою Алтая я снова вернулся в Западную Сибирь. К этому времени (начало декабря 1933 г.) выяснились уже успехи золотодобычи по всем важнейшим трестам и предприятиям за 1933 г., и я смог послать по телеграфу рапорт тов. Сталину и тов. Серго о наших успехах.

На обследовании Амурского треста...

В самом конце декабря 1933 г. тов. Сталин сказал американцу Вальтеру Дюранти: «У нас много золотоносных районов, и они быстро развиваются. Особенно за последние два года мы улучшили методы нашей разведочной работы и нашли большие запасы. Но наша промышленность еще молода — не только по золоту, но и по чугуну, стали, меди, по всей металлургии, и наша молодая индустрия не в силах пока оказать должную помощь золотой промышленности. Темпы развития у нас быстрые, но объем еще не велик. Мы могли бы в короткое время учетверить добычу золота, если бы имели больше драг и других машин».

Эти указания тов. Сталина о возможности учетверения добычи золота сделались боевым лозунгом для всех районов нашей золотой промышленности. Начался, так сказать, всеобщий поход за реализацию указаний нашего великого вождя — поход, хотя официально не оформленный, возникший стихийно, но действенный. На рудниках и приисках добыча росла. На заводах тяжелой промышленности строились драги и другие тяжелые машины.

Тов. Орджоникидзе бросил на добычу золота, на оборудование рудников и фабрик огромное количество материалов, металла, машин, станков...

Я докладывал об этом тов. Сталину в начале 1934 г. перед XVII съездом партии. Он сказал, что надо оформить этот «всеобщий стихийный поход» и после съезда заслушать на заседании правительства вопрос о дальнейшем росте золотой промышленности. Так оно и было сделано.

После съезда партии, на котором я рассказал о росте золотой промышленности, ЦК и правительство обсудили меры