Каждому своё 2 - Сергей Тармашев

Кроме работающих на поверхности строителей, что не может не радовать! Антон всегда использовал это обстоятельство для того, чтобы провести водные процедуры в медотсеке, а свою норму воды отдавал Диларе, с которой почти все высчитывалось за лечение Давида. Но двойная норма, да еще полностью сэкономленная, это немало, и воды семье Антона хватало. Дилара даже обменивала излишки соседям на мелкие услуги, но делать это оказалось слишком сложно. Контроль за нормами осуществляла компьютерная программа, находящаяся в руках инженерной команды Брилёва, подача воды регулировалась автоматикой. Чтобы активировать душевую кабину или питьевой кран, требовалось использовать личные биометрические данные. И если система замечала несоответствие данных и появившегося перед датчиками пользователя, ничего не включалось. Из-за этого поделиться с кем-либо собственными нормами можно было, только непосредственно присутствуя рядом с ним. Делать это в публичных местах Антон наотрез отказался, и Дилара с этим согласилась. Не хватало еще, чтобы люди Брилёва узнали об этом и решили, что Овечкину некуда девать воду. Но отказываться от своего бизнеса Дилара не стала, и теперь в их суррогатной квартире постоянно появлялись какие-то женщины с детьми и без таковых, пользующиеся душем. Зачастую Антону приходилось просыпаться прямо во время отдыха после тяжелой смены или перед таковой, активировать подачу воды для очередной клиентки жены, и снова ложиться спать.

Поэтому сегодня он решил не возвращаться домой раньше времени. После биорегенератора он, не торопясь, примет душ во вполне настоящей душевой кабине стационара, а потом поспит пару часов в офисе ЭК. До возвращения на работу Порфирьева его оттуда никто не выгонит, а капитан не появится там прежде, чем пройдет детоксикацию, так что время поспать точно будет. Антон добрался до входа в медотсек и кивнул двум женщинам-охранникам, дежурившим возле распахнутого люка. Поверхность люка и гермопереборки, в которой он был установлен, несла на себе наскоро заделанные следы от пуль и осколков. Говорят, здесь военная хунта Брилёва вела бои с охраной «Подземстроя-1», когда захватывала бункер. Почти все охранники были жестоко убиты, а уцелевшие перешли на сторону победителей, потому что особого выбора у них не имелось. Как бы то ни было, сейчас СБ укомплектована полностью, и Антон слышал, что полковник планирует увеличение численности охраны в несколько раз. И вроде туда будут брать не только мужчин, но и женщин покрепче. Это было похоже на правду, потому что медотсек всегда охраняли охранники-женщины, если не учитывать вооруженных до зубов солдат в штурмовых комплектах, прибывающих сюда непосредственно перед появлением Брилёва.

Сразу за входным люком начиналось приемное отделение, в котором дежурила еще одна пара охранниц, занимая сидячие места в самом дальнем углу помещения. Пространство вдоль стен было занято сиденьями для посетителей, у входа располагалась автоматика формирования электронной очереди, в центре помещения размещались интерактивные информационные панели. У широких дверей, ведущих вглубь медотсека, располагалось рабочее место дежурной медсестры, ныне занимаемое сотрудниками вспомогательного персонала. В целом медотсек был слишком мал для текущих реалий Центра, и работы по его расширению были запланированы на какую-то там очередь.

– Здравствуйте, господин Инженер! – дежурная, улыбаясь, поднялась навстречу Овечкину и открыла перед ним дверь: – Проходите, доктор Снегирёва ожидает вас!

– У вас сегодня мало посетителей, – Антон скользнул взглядом по полной черноволосой женщине с ребенком лет восьми. В первую секунду, оказавшись в приемном покое, он едва не принял ее за Дилару с Давидом. Сейчас, когда женщина провожает его взглядом, понятно, что это не она. Черты лица этнические, но не похожи, волосы длиннее, и ребенок оказался старше. Сыграло роль сходство в одежде, Овечкин никак не ожидал встретить кого-то в похожих тряпках. Хотя теперь он видит, что и одежда не очень похожа. И вообще, Давида здесь быть не может, он же лежит в стационаре. Антон невольно выдохнул с облегчением. Значит, потока упреков сейчас не будет.

– Два часа до окончания смены, – ответила дежурная. – Обычно в это время Ингеборга Игоревна не принимает, прием ведет кто-то из ее коллег. Но как только станет известно, что доктор Снегирёва вышла на работу раньше, очередь станет больше.

Краем глаза Антон заметил, как мрачный вид женщины с ребенком сменился на довольный. Женщина явно не была в курсе событий и обрадовалась тому, что из аутсайдера стала первой в очереди к единственному врачу Центра. Он поблагодарил дежурную и вошел в распахнутую перед ним дверь. Диагностический кабинет был пуст, за столом врача никого не было, и Овечкин остановился, пытаясь понять, куда ему идти дальше. Тут две двери, одна в операционную, другая в лабораторию. В операционную без разрешения и халата лучше не входить, Снегирёва реагирует на это очень болезненно, а в лаборатории ему делать нечего. Но в лаборатории есть то ли диванчик, то ли раскладывающееся кресло, на котором иногда спит кто-либо из медиков, если нет посетителей. Хотя к Снегирёвой это не относится, потому что она вечно чем-то занята. Секунду подумав, Овечкин сделал выбор в пользу сестринской и постучал в закрытую дверь.

– Доктор Снегирёва! – позвал он, соблюдая предписанную форму официального общения. – Это Инженер Овечкин! Можно войти?

– Привет, Антон! – облаченная в медицинский халат Снегирёва появилась из дверей операционной и окинула взглядом пустой диагностический кабинет. – А где Кристина?

– Тут никого не было, когда я вошел, – объяснил Овечкин.

– Понятно, – вздохнула блондинка. Она указала на ширму в другом краю кабинета: – Переодевайся. Автомат выдачи одноразовой одежды сломался, стопки с полотенцами и шортами лежат там, на стуле, у вешалки.

Места за ширмой было немного, комфортно переодеться хватало лишь одному человеку, и вернувшимся со смены строителям приходилось ждать своей очереди. Это вызывало неудобства и затягивало начало процедуры детоксикации, но сейчас Антон был один и никого ждать не пришлось. Переодевшись в больничные шорты, он надел такие же одноразовые тапочки, взял полотенце и заторопился в операционную, чтобы не замерзнуть. Вообще в бункере поддерживается комнатная температура, но после всех бед и страданий, перенесенных Овечкиным во время пути к «Подземстрою», даже комнатная температура вызвала у него озноб, если находиться без одежды. Снегирёва считала это не лучшим симптомом, свидетельствующим об ущербе, понесенном нервной системой, то ли периферийной, то ли вегетативной, точно Антон не понял. На данный момент вылечить это не удалось, что еще больше убеждало его в том, что ему не место в ЭК вообще и в экспедициях в частности.

– Как себя чувствует Давид? – Овечкин вошел в операционную, и недавно отремонтированная автоматика затворила за ним дверь. – Дилара говорила, что его скоро выписывают.

– Завтра выпишу, – Снегирёва коснулась нескольких сенсоров, и туба биорегенератора выдвинула ложе. – Держать его дольше нет смысла, биологические показатели не меняются больше недели, биорегенератор не даст ничего сверх того, что уже есть.

– Все так плохо? – Антон поник.