В царствование императора Николая Павловича - Александр Харников

– Естественно, – сказал он, – мы не вешаем людей за кражу в несколько пенсов, не морим голодом своих подданных, как вы поступали с ирландцами, не вламываемся с оружием в чужую страну с требованием, чтобы власти этой страны покупали у нас опиум – отраву, выкашивающую аборигенов, словно косой… Мы гордимся, что мы – варвары, а не такие цивилизаторы, как британцы, построившие свое благополучие грабежом и пиратством.

Впрочем, не будем вести с вами душеспасительные разговоры. Мы хотим знать – кто дал приказ похитить меня и с какой целью?

Англичанин с удивлением смотрел на Шумилина. Он не мог понять – что это за человек, который дерзнул перебить императора и так смело себя ведет в его присутствии. А Николай стоит и посмеивается, глядя на происходящее. Что-то тут не так…

– Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы, – сказал Паркер, – вы не имеете права меня задерживать. Я требую, чтобы меня доставили в британское посольство, и чем быстрее, тем лучше. Я ранен вашими бандитами, и мне нужна квалифицированная медицинская помощь.

– Ваше величество, – сказал Шумилин, – я полагаю, что этого джентльмена действительно следует убрать отсюда. Но доставить его не в британское посольство, а в другое место. Там мы с ним побеседуем по-отечески, и он расскажет даже то, что уже и сам позабыл. Как вы полагаете, какой номер в отеле для нашего заморского гостя предпочтительнее – в Петропавловской крепости или Шлиссельбурге?

– Александр Павлович, – удивился император, – а почему не оставить его здесь, ведь в этом здании имеются надежные помещения…

– Я полагаю, ваше величество, – сказал Шумилин, – что народная мудрость права: подальше положишь – поближе возьмешь. Шлиссельбург в этом отношении был бы предпочтительнее. Да и есть еще некоторые другие факторы, о которых я вам уже говорил…

Николай понимающе кивнул. Он, конечно, в душе был против такого отношения к иностранному подданному, но видимо, вспомнив то, о чем ему рассказали во время путешествия в будущее, предпочел смолчать. Потом он сделал всем жест рукой, приглашая выйти из комнаты.

Они прошли по длинному коридору и зашли в аскетически обставленный мебелью кабинет, в котором были лишь стол, несколько стульев и казенный шкаф, набитый папками с бумагами.

– Александр Павлович, а с двумя другими британцами как вы собираетесь поступить? – спросил Николай у Шумилина.

– С ними пусть побеседует Денис, – ответил Шумилин. – Эти ребята достались нам в относительной целости и сохранности, так что с ними можно обращаться не так бережно, как с мистером Паркером. Правда, знают они намного меньше, чем их главарь, но что-то они ведь нам расскажут. Денис, задача тебе понятна? – спросил он у крутившегося рядом бывшего морпеха.

– Так точно, дядя Саша, – браво ответил тот, – разрешите приступать?

– Разрешаю, – коротко ответил Шумилин. – Александр Христофорович, у вас найдется помещение для приватной беседы? И если вы не против, то пусть Денису поможет Никифор Волков. Парень он смышленый, пусть набирается потихоньку ума-разума…

– Хорошо, Александр Павлович, – сказал Бенкендорф, – я обеспечу возможность вашему головорезу для допроса.

Граф и Денис ушли, а Николай и бывший опер присели на жесткие казенные стулья. При этом Шумилин случайно задел боком за угол стола и скривился от боли. Похоже, что попадание пули из пистолета мистера Паркера в броник все же не обошлось без последствий.

«Или сильный ушиб, или трещина в ребре, – подумал он. – Неплохо бы сделать рентген, только где же его тут найти-то?»

Гримасу на лице Шумилина заметил и император.

– Александр Павлович, – с тревогой спросил он, – с вами действительно все хорошо? Может быть, вам стоит обратиться к лекарю? Я могу послать за Яковом Васильевичем Виллие…

– Не стоит, ваше величество, – ответил Шумилин, – он все же британец, и ему не стоит знать слишком много. Я бы предпочел отдать себя в руки Илье Васильевичу Буяльскому или Владимиру Ивановичу Далю. Впрочем, сегодня вечером должен появиться доктор Кузнецов, и я, возможно, отправлюсь с ним в наше время, чтобы провести полное обследование. Кстати, ваше величество, – тихо сказал Шумилин, – вы можете отправить вместе со мной в будущее и вашу дочь Александру. Как я уже говорил вам, в нашей истории через несколько лет она заболеет туберкулезом… А у нас уже научились лечить эту болезнь, особенно на ранней стадии.

Заметив тень на лице императора, Шумилин добавил:

– С ней все время будет рядом госпожа Румянцева. Поверьте, эта дама энергичная и никому не даст вашу дочь в обиду… Впрочем, если вы против моего предложения, то тогда я его снимаю…

Николай немного подумал, а потом сказал:

– Вы правы, Александр Павлович, действительно, Адини надо спасать. Я ее очень люблю, и мне будет очень больно, если я потеряю ее. Но я должен сперва переговорить с ней и подготовить девочку к такому удивительному для нее путешествию.

А пока, Александр Павлович, я попрошу вас быть моим гостем и отправиться не в квартиру князя Одоевского, а в Аничков дворец, где вы будете в полной безопасности. И прошу не возражать мне – ведь я же, в конце концов, самодержец…

Денис с Никифором остались в доме на Фонтанке, а Шумилин с императором отправились в Аничков дворец. По дороге Николай еще раз распек гостя из будущего за неосторожность и ненужную браваду. Александр лишь порадовался тому, что дорога до дворца была короткой и царь так и не успел как следует прочитать ему нотацию.

Осторожно шагая по ступенькам дворца, Шумилин чувствовал, что совсем расклеился и ушибленный пулей бок болит все сильнее и сильнее.

«Точно ребро треснуло, – подумал он. – Вот появится Леха, он меня тоже отругает. И поделом – действительно, не надо было нам лезть самим в драку с этими британцами. Сцапали бы этого Паркера безо всякой пиротехники и махания ногами, отвезли куда подальше, раскололи, вытрясли из него все, что знает, а потом отправили бы с камнем на шее в Неву, кормить корюшку. Детство в заднице разыгралось, пижон несчастный», – продолжал он ругать себя.

Николай, видя, что его гостю совсем плохо, развил бурную деятельность. Он приказал одному лакею помочь Шумилину раздеться, а второму – принести с кухни лед. Император был изрядно удивлен, увидев, что под сюртуком и рубашкой Александра надет легкий бронежилет. Еще больше он удивился тому, что, с виду мягкая и гибкая, защита удержала пистолетную пулю, выпущенную почти в упор.

Когда Шумилин разделся по пояс, Николай охнул, а лакей всплеснул руками. На загорелой коже бывшего опера красовался здоровенный багровый кровоподтек.

– Да, Александр Павлович, – сочувственно сказал император, – а вам повезло. Если бы не этот ваш панцирь, – он кивнул на лежавший на полу бронежилет, – то я бы с вами вряд ли сегодня разговаривал.

Лакей принес с кухни завернутый в полотенце кусок льда и приложил его к ушибленному боку. Второй лакей принес стакан вина. По настоянию Николая Шумилин выпил вино, после чего почувствовал, что боль стала стихать, глаза начали слипаться. Он понял, что засыпает.