Полуночная роза - Люсинда Райли

Размышляя о внезапно вспыхнувшем у матери интересе к жизни и неожиданно проявившихся дипломатических способностях, Дональд впервые задумался, так ли случайно появление Драмнеров. Буквально позавчера Ральф говорил о крупном трастовом фонде, которым сможет распоряжаться Вайолет через три месяца, достигнув совершеннолетия. Без сомнения, все это достанется ее мужу.

– Будь ты проклята, мама! – Дональд швырнул «Таймс» на стол и подошел к окну, укоряя себя за наивность. Как он мог не видеть сплетенной матерью сети?

Теплое августовское солнце заливало мягким светом лужайки парка.

– Я не продамся и не позволю собой манипулировать, – скрипнув зубами, сказал он.

«К счастью, Мод не властна над чувствами Вайолет, – подумал Дональд. – С ее богатством, красотой и обаянием эта девушка может выбирать в мужья кого захочет. Сомнительно, что я ее интересую».

И тут же вспомнил взгляд из-под длинных ресниц, очаровательную улыбку и то, с какой радостью она соглашается на все его предложения…

В поезде, по дороге в Лондон, Вайолет рассказывала Дональду о жизни в Нью-Йорке, о своем доме на Парк-авеню и о том, что видела интересного в Европе.

– Боюсь, мне будет тяжело вернуться домой. Американцы такие ограниченные, – сказала она, как будто за три месяца в Европе стала гражданкой мира.

– Предпочитаешь Англию? – вежливо поинтересовался Дональд.

– Да, я обожаю английскую литературу, и мне очень нравится английская загородная местность: все так и дышит стариной.

Когда они приехали в дом на Белгрейв-сквер, служанка увела Вайолет в ее комнату, а Дональд обнаружил в гостиной Селину, сидящую за письменным столом.

– Дональд! – Она с улыбкой встала и обняла брата.

– Как ты, Селина?

– Только что приехала из Франции. Генри остался там, у него дела, а мы с Элинор поживем здесь, пока не будет готов наш новый дом в Кенсингтоне. Хочешь чаю?

– С удовольствием, – ответил Дональд, усаживаясь в кресло.

– Как в Астбери? – спросила Селина.

– Ну, маме значительно лучше – по сравнению с тем, что было в вашу последнюю встречу, – хмыкнул Дональд.

– Есть надежда на прощение?

– Если честно, в последнее время я не касался этого предмета. Она так ожила, что не хотелось снова портить ей настроение.

– Кроме того, ты, наверное, был ужасно занят – показывал достопримечательности Девона юной американской наследнице.

– Долг гостеприимного хозяина. Я и сегодня веду Вайолет на идиотскую вечеринку, где будут все ее подруги-дебютантки.

– Тебе она нравится?

– Да, милая девушка, – помрачнев, ответил Дональд.

– Понимаю. А от Анни есть новости?

– Нет, – вздохнул он. – Я даже писал в Скотленд-Ярд, не могут ли они выяснить ее местонахождение, но ничего не вышло. Она просто растворилась в воздухе.

– Ну, это уже что-то. Значит, она жива.

– Селина, с ней могло случиться все, что угодно. Она могла вообще не вернуться в Англию, как говорила. Я начинаю подозревать, что она осталась в Индии и просто не решилась мне сказать.

Наступило молчание. Селина разлила по чашкам принесенный служанкой чай и задумчиво посмотрела на Дональда.

– Дональд, милый, мне не хочется этого говорить…

– И не нужно, – остановил он сестру. – Я и сам начинаю понимать, что у меня нет выбора – надо двигаться дальше.

– Боюсь, что так. Я знаю, как ты ее любил, но…

– Люблю, – поправил ее Дональд.

– Да, любишь. Только неизвестно, что вышло бы из вашей женитьбы. Ты ведь знаешь, насколько консервативно английское общество. Тебя бы не поняли.

– Мне на это плевать, – сердито заявил Дональд. – На войне я стоял плечом к плечу с людьми разного цвета кожи и веры и видел их храбрость. Им было так же больно умирать, как и всем остальным.

– Хорошо, что у тебя нет предрассудков, – спокойно сказала Селина, – хотя ты прекрасно понимаешь: они есть у других.

– Ты хочешь сказать, Анни оставила меня, чтобы защитить от этого?

– Я лишь предложила возможную причину. То, что она прекратила писать, поразило меня не меньше твоего.

– Надеюсь, я ни разу не дал ей повода стыдиться своего цвета кожи.

– Дональд, милый, – стала успокаивать брата Селина, – речь не о тебе, а о других. Посмотри на свою собственную мать. А если бы у вас появились дети? Они были бы наполовину…

– Довольно! – Дональд грохнул чашкой о блюдце.

– Прости, – чуть не расплакалась Селина. – Я просто хотела показать тебе все подводные камни: что могло произойти, если бы все случилось так, как ты планировал.

Дональд встал:

– Пойду переоденусь на эту чертову вечеринку.

Он поднялся к себе и упал на кровать.

Неужели Селина права? Вдруг Анни решила спасти его от самого себя и подумала, что так будет лучше? Нет, исключено, Анни знала, что ему плевать на предрассудки.

Он снова и снова приходил к тому же выводу. Теперь он был убежден: она просто поняла, что не любит его. Или полюбила кого-то другого сильнее.

В глазах закипели слезы, и Дональд, начав терять надежду, впервые задумался о будущем без нее.

Вайолет решила побыть в Лондоне дольше, чем планировала. Дональду, со своей стороны, страшно не хотелось возвращаться в Девон и принимать окончательное решение о продаже имения. Он сопровождал Вайолет на всевозможные обеды и вечеринки, показывал достопримечательности, с удовольствием возобновил старые знакомства и до позднего вечера болтал с приятелями о войне.

Вся его жизнь в Лондоне после объявления мира вращалась вокруг Анни и любви к ней. Остальное тогда не имело значения. У него не было ни времени, ни желания делать что-то еще. Он жил в выдуманном мире, полностью закрытом от внешних воздействий, и нынешнее социальное разнообразие было приятно.

Ему нравилось, что приятели завидуют его отношениям с Вайолет, которую считают первой красавицей лондонского общества. Она была хороша собой, сообразительна и, как выяснилось в отсутствие родителей, обладала живым нравом и остроумием.

Дональда восхищали ее ненасытная тяга к удовольствиям и бьющая через край жажда жизни. В отличие от глубокой, страстной натуры Анни, Вайолет обладала веселым, свободным и светлым нравом. Она отличалась бесконечной щедростью и любила устраивать сюрпризы для своих многочисленных друзей.