Камрань, или Последний «Фокстрот» - Юрий Николаевич Крутских

народ в топку ради процветания всего остального человечества и принялся строить социализм в отдельно взятой стране. Но маразм Троцкого крепчал. Он принялся доказывать, что в России социализм построить нельзя ещё и потому, что, в отличие от развитых европейских стран и Америки, в России подавляющее большинство населения — крестьяне, а не пролетариат. А именно пролетариат, согласно Марксу, является могильщиком буржуазии. Троцкисты в правительстве и партийных органах стали саботировать, требовать перехода к активной фазе мировой революции: чтобы русский народ своей кровью освободил пролетариат всего мира от гнёта капиталистов. Это нам сейчас кажется — смешно, но так оно на самом деле и было. Разразилась дискуссия. Вопрос был вынесен на общепартийное обсуждение и на голосование. Сторонники Троцкого получили менее одного процента голосов. Чтобы не мутил воду и не мешал заниматься реальными делами, было принято решение о высылке его за границу. Гуманное, но недальновидное решение. Когда Сталин это осознал, было уже поздно. Развивая свою теорию, Троцкий додумался до того, что для победы идей марксизма во всём мире необходимо разрушить СССР! Когда к власти в России вновь придут капиталисты, они начнут эксплуатировать рабочий класс, количество пролетариата в разы вырастет, и вот тогда-то он (пролетариат) наконец-то по-настоящему похоронит капитализм и зажжёт огонь пролетарской революции во всём мире. Для достижения этой цели все средства хороши. Лучше, если на СССР нападёт какая-нибудь сильная капиталистическая держава, захватит его и начнёт процесс создания армии пролетариата на свою погибель. Хотя сам идеолог и находился далеко в Мексике, но вёл активную подрывную деятельность, последователи его никуда не делись. Они в меру сил гадили молодому советскому государству: устраивали диверсии, вредительство, саботаж, с радостью становились агентами вражеских разведок. Лишь в 1937 году Сталину удалось вскрыть этот нарыв и вычистить его…

— Штурман, ну ладно, троцкисты, меньшевики, эсеры там… прочие. Бог с ними, как говорится. Ну а крупные военачальники? Блюхер, Уборевич, Тухачевский и другие? Это же не идеологические противники, не вредители и саботажники! Они сколько пользы стране и армии принесли! Блюхер — герой Гражданской войны! Разбил японцев на озере Хасан! Тухачевский — вообще гений военной мысли. Именно благодаря ему началось перевооружение Красной армии, переход с кавалерии на бронетехнику. Как можно было обвинять таких людей в шпионаже и во вредительстве? Это же бред полный!

— Сергей Гариевич, а откуда такая уверенность в том, что абсолютно все репрессированные накануне войны военачальники были действительно невинно пострадавшими, да ещё и военными гениями? А вы знаете, за что на самом деле расстреляли Блюхера? Не буду оспаривать его заслуги во время Гражданской войны. Он, действительно, не зря первым получил ордена Красного Знамени и Красной Звезды. Более того, именно под его командованием в 1929 году Красная армия разбила китайцев на КВЖД. Но в 1938 году он был расстрелян абсолютно заслуженно. Не испепеляйте меня взглядом, Сергей Гариевич. Я за свои слова отвечаю, потому что обладаю совершенно достоверной информацией. Мой отец лично был знаком с Молотовым Вячеславом Михайловичем, да-да, тем самым… когда тот уже был на пенсии. Так вот. В 1938 году Молотов присутствовал на заседании Главного Военного совета РККА под председательством Сталина. На этом заседании Блюхер был снят с должности и отдан под суд. Вот что Молотов рассказал моему отцу…

Тут Борисыч остановился в нерешительности:

— Рассказать? А то вдруг вам неинтересно? Или пусть герой Гражданской войны останется в вашей памяти гением военной мысли, незаслуженно пострадавшим от кровавого режима?

— Да ладно, говори, штурман, не ерепенься! — милостиво дал добро старпом.

Зная о высокой должности отца Борисыча, старпом не мог усомниться в том, что тот реально был знаком с Молотовым, и весьма заинтересовался обещанной информацией, можно сказать, из первых уст.

— Говорите, говорите, Максим Борисович. Только объясните подробнее, как так случилось, что военачальник, разбивший японцев на озере Хасан, вскоре оказался сам японским шпионом и был за это расстрелян? — хитро прищурившись, снизошёл к штурману и замполит.

Глава 38

Невинные жертвы, или Кто же всё-таки сидел в ГУЛАГе

— Так я ж про то и говорю! — промокнув салфеткой влажный лоб, поелозив задом, устраиваясь поудобнее, пару раз вдохнув-выдохнув, словно готовясь занырнуть, продолжает штурман.

— В тридцать восьмом году Блюхер не был уже тем лихим полководцем, каким проявил себя в двадцатых. Будучи в течение почти десяти лет командующим Дальневосточной армией, он превратился в местного удельного князька, почивавшего на прежних лаврах. Стал пить и постепенно деградировал в компании подхалимов и прихлебателей. Боевой подготовкой вверенных войск не занимался. Вся деятельность ограничивалась только хозяйственными делами. Будучи фактически правителем Дальнего Востока, не удосужился построить автомобильную дорогу вдоль Транссиба, хотя знал, что в случае войны она будет жизненно необходима. На докладах в Москве занимался типичным очковтирательством — бодро рапортовал об успехах в боевой и политической подготовке. Всё было тихо-спокойно, водка лилась рекой, молодая жена под боком… Но тут зашевелились японцы — ни с того ни с сего потребовали уступить две приграничные высоты. В случае игнорирования требований недвусмысленно намекнули на возможность применения силы. Что в такой ситуации начинает делать военачальник на вверенной ему территории и во вверенных ему частях? Правильно! Приводит в повышенную боеготовность подразделения на границе, подтягивает резервы, технику, боеприпасы и т. д. Но Блюхеру не до того было — водка киснет, молодая жена ждёт. Директива из Москвы о приведении Дальневосточной армии в боевую готовность не была выполнена. Вместо этого Блюхер пытается ублажить японцев: высылает на границу какую-то дебильную комиссию, которая обнаруживает, что в конфликте виноваты наши пограничники, которые якобы сдвинули границу на 2 метра. Требует расстрелять виновных в провоцировании конфликта и считает, что этого будет достаточно. Никаких мер по укреплению рубежей, переброске дополнительных войск не предпринимает! И вот буквально через пару дней японцы идут в атаку на наш пограничный пост, обороняемый десятью пограничниками, и захватывают его. Подошедший резерв выбивает японцев, и всё успокаивается. Кажется, уже всё ясно — скоро жди нового наступления, готовься, окапывайся, подтягивай войска! Но нет. Войска так и остаются на прежних позициях, в 40–50 километрах от границы! Как, если не вредительством, это можно назвать, Андрей Николаевич? Через два дня японцы — уже по полной программе, с артподготовкой — силами двух полков идут в наступление и захватывают приглянувшиеся им высоты. Гибнут наши пограничники, потому что их некому было поддержать! Блюхер всё это время пребывает в прострации. Только через неделю благодаря личным указаниям Сталина и новым назначениям удаётся подтянуть войска, применить авиацию и