Смертельный туман - С. И. Гроув

И Манс назвал Фентону имена своих владельцев и названия мест, где его продавали. Его последний хозяин, сказал он напоследок, умер, оставив свободными и его, и других невольников.

– Благодарю вас, мистер Манс. Позвольте пригласить миссис Ханну Сэлвидж.

Пожилая дама в очках и с рукавами-фонариками даже не стала ждать адвокатских вопросов.

– Он, он это, Уилки Грэйвз, дело ясное! – сказала она, наставив указующий палец на внешне безразличного Бродгёрдла. – Уилки Могила, как Вик говорил. Мы все так его звали. И репутация была у него ого-го, я вам доложу! Мы даже шутить пытались, гадая, сколько дней продержимся у него, не померев. Жизнь у Грэйвза между куплей и продажей – это же смертельный номер был, я вам доложу! Он о «товаре» своем совсем почти не заботился! – издевательски фыркнула женщина. – Дохлого раба, вообще-то, продать непросто, но Могила про это вовсе даже не думал. Последними объедками в дороге кормил!

Я у Грэйвза восемнадцать дней провела. И под конец молилась, чтобы скорее на невольничий рынок попасть, вот что я вам доложу! Каким бы ни оказался новый хозяин, а хуже Грэйвза не будет!.. А еще у Могилы один мальчик работал, вовсе молоденький. Вряд ли добровольно к нему пошел, я так полагаю. Судьбы благие, ну такой тощенький!.. Я ему все нашептывала, чтобы сбежал, он же не на цепи сидел, как мы, горемычные. А он моих уговоров не слушал, только знай с таким ужасом смотрел, будто я ему со скалы вниз головой прыгнуть советовала. Вот он какой был, Уилки Могила, кого угодно мог заставить бояться. И чем больше ты с ним проводил времени, тем сильнее трусил перед ним, вот что я вам доложу!

Свое выступление Ханна Сэлвидж закончила четким и энергичным перечислением фактов: где и когда Уилки Грэйвз курсировал в качестве работорговца. Далее мистер Фентон обратился к доктору Соренсену и двоим Вещим.

Начал он с Соландры. Та стояла с царственным видом, прямо и спокойно глядя на премьер-министра. Сразу стало понятно, что очень многие парламентарии никогда не видели Вещих с их отчетливо зеленым оттенком кожи. Соландра терпеливо дождалась, пока стихнет шепот, и заговорила:

– Мое имя Соландра, я из народа элодейцев, что живет к югу от Жуткого моря. Насколько мне известно, вы, жители Нового Запада, зовете нас Вещими. С Гордоном Бродгёрдлом я прежде была незнакома и впервые увидела его лишь в минувшем году, когда мы прибыли в Бостон, откликнувшись на адресованное нам письмо Шадрака Элли, картолога. – Женщина кивнула Шадраку, он ответил короткой виноватой улыбкой.

Он слишком хорошо помнил, что именно его просьба о помощи ввергла Вещих в тот долгий кошмар, который им пришлось пережить.

Сложив на груди зеленые руки, Соландра с полным самообладанием повернулась к парламентским судьям:

– Переговорить с Шадраком тогда нам так и не довелось, ибо нас сразу взяли в плен семь человек. Я не знала, кто это такие, но они называли один другого големами. У них были некоторые сходные черты, в том числе шрамы на лицах, довольно странные предпочтения в оружии и нерассуждающая преданность Гордону Бродгёрдлу. Этот последний, как мы вскорости убедились, за нашим похищением и стоял. Выяснилась и причина нашей неволи. Оказывается, Бродгёрдл был наслышан о наших элодейских дарах – и решил добиться использования их к своей выгоде и ради войны с народами Запада.

– Напомните нам, пожалуйста, когда происходило упомянутое вами планирование войны? – подсказал мистер Фентон.

– Это было поздней осенью тысяча восемьсот девяносто первого года.

Ропот среди парламентариев подтвердил всеобщее удивление.

– Задолго до того, как Бродгёрдл стал премьером, – пояснил мистер Фентон, на случай если у кого-нибудь остались сомнения. – Что же это за дары, о которых вы говорите?

Соландра расплела руки и протянула их перед собой ладонями вверх. Испустила долгий-долгий вздох… и на руках появились скопления белых цветов.

Члены парламента зашевелились, заговорили все разом. В голосах звучало изумление, а кое у кого и явственная опаска.

– Прошу вас, господа, – воззвал к ним мистер Фентон. – Позволим свидетельнице продолжить объяснения.

– Объяснять почти нечего, – улыбнулась Соландра. – Сходный дар есть у каждого элодейца. Насколько мне известно, в Пустошах принято считать, что люди вроде нас отмечены Знаком лозы. Если так, то в нас этот Знак необычайно силен. Элодейцы различаются одаренностью, хотя у многих это семейное. Моя дочь… – Ее голос прервался, владевшие ею чувства в самый первый раз вырвались на поверхность. Сглотнув, Соландра решительно продолжала: – Моя дочь – носительница самого опасного дара. Цветы, которые она порождает, напоены ядом. С помощью этого-то яда Гордон Бродгёрдл свою войну сейчас и ведет.

Стоя по ту сторону закрытых дверей Палаты, инспектор Грей с тревогой слушал приближавшийся топот.

– Инспектор Грей, – бросился к нему подбежавший офицер.

– Что такое, Айвз?

– Двадцать человек! На ступеньках здания!..

– Чего они хотят?

– Лучше идите и сами взгляните, инспектор!

Роско Грей постарался идти мерным шагом, следуя за Айвзом коридорами до самого входа в правительственное здание. Здесь и ждали те двадцать, о которых говорил Айвз. Все – со шрамами на лицах: от углов рта по щекам до ушей тянулись длинные, неровные линии. Все – вооруженные: при пистолетах и зубастых абордажных крюках на веревках.

– Как они поняли, куда надо идти? – тихо обратился к Айвзу инспектор.

– Не можем знать, сэр. Наверно, им сообщил кто-то из здания, кто видел, как мы уводили премьера.

Грей коротко кивнул, запоздало коря себя, что не предпринял бóльших мер предосторожности.

Ближайший шрамолицый шагнул вперед, придерживая у пояса крюк.

– Мы пришли за премьер-министром, – сказал он безо всякого выражения.

– Что у вас за дело к нему? – спросил Грей невозмутимо.

– Наше дело вас не касается, – сказал человек. – Мы пришли, чтобы его забрать, и без него не уйдем. И это не просьба.

Пассажиры Бирке не произносили ни слова, между тем как каноэ несло их через лесные пространства Нового Запада. Все по очереди заглянули в зеркалоскоп. Каждого хватило лишь на несколько мгновений, но видения успели потрясти и намертво впечататься в память.