Сибирская жуть-2 - Александр Бушков

Здесь приручали горностаев великие старцы, лечили сибирских ланей и собирали целебные травы… Да и горячий ключ до сих пор бьет водой незамерзающей, охотники уверяют — целебной.

Вслушайтесь в тишину леса, перестаньте думать о мирских заботах, вспомните о достойных старцах, их мужестве, их любви к людям.

Где жили старцы? В благодатнейшем уголке Сибири, где уже начинаются Саянские горы, но где они еще не набрали всю высоту и силу горных кряжей, где каменные склоны только изредка обрываются скалами красноватого базальта. Есть на Богунае и кедры — сибирские кипарисы, в большинстве своем колотовые. Золотистые стволы кедров устремлены вверх, в небо, каждая их веточка, иголка и хвоинка тянется к ненаглядному солнцу, такому желанному в нашем холодном крае. Стремительная и прозрачная, разрезает горы река Кан. Забьется сердце каждого сибиряка, увидевшего все сразу: изгиб реки, стесненной горами и скалами, нависшими над водой, сверкающей бликами; зеленую тайгу, подступающую к прозрачному потоку; бездонную глубину неба над красотой земли.

Кажется, пряный, насыщенный ароматом трав и цветов воздух наполняет грудь, делает невесомым самое существо человека. Живительная сила природы наполняет сердце каждого сибиряка. Неизвестные благочестивые старцы делали известное и нужное дело: призывали людей беречь данную от высших природных сил красоту, убеждали жить праведно и честно, защищая братьев меньших.

Вечная им память! Придет время, будет нашему рассказу продолжение, добрым людям утешение!

Старые годы предивные были. И жил народ сибирский искони богато. И золото мыли в наших горах. Цвели окрест Богуная-реки богатые села: Ильинка, Верхняя и Нижняя Лебедевки, длинная Успенка, урожайная Сокаревка. Всех не перескажешь, забудешь.

До смутных времен жил не тужил в нашей старой Сокаревке крепкий хозяин Константин. И все в руках у него так и множилось. Устроил из лучшего леса просторный дом и двор со всякой живностью, все содержал в исправности, порядке и богатстве.

Счастье на белом свете быстро летит. А горе кривое тащится веками, и нет ему, хромому, желанного края и конца. Кажется нам, что оно навсегда. Ан нет, бывает, как говорится, и на старуху проруха.

Пролетели годы благие да прискакали из Москвы лихие.

Свергли со святого престола сначала царя-батюшку, а за тем и за Господа Бога взялись. Кто тут замечал мелкого человека? Принялись лихие обновленцы прежнюю сытую жизнь потрошить.

Вышло по новым порядкам всеобщее разорение. Начались по богатым селам-деревням поборы от властей.

Выщипали курей, коровушек увели. Коней добрых угнали, а все мало. Идет голодное время, есть новой власти нечего, значит, корми.

Вскоре затихли пустые хлева да голые подворья. Пришел черед вещам. Обвешается бедняцкий отряд оружием своим и к новой усадьбе крестьянской приступит. Спору тут нет. Обругает кулаком и давай потрошить сундуки да амбары.

Платье шелковое часто прямо при хозяйке надевали с прибаутками.

Тащили на белый свет шутники медные самовары, хорошую посуду и все такое. Любили и золото, у кого было, найти в тайнике. Искали прекрасно.

А что? Времени у веселого бедняка много. Коров не пасти. Цельный божий день, бывало, усадьбу перетряхивали. Наверняка рано или поздно все ценное повыгребут.

Прячь ни прячь, а при таком особом внимании да заботе о чужом добре-богатстве уже не скрыться.

Деревня, все на виду.

Переберут чердак, щели все протычут. Полы широкие поднимут. Погреба глубокие прогребут. Стайки да сараюшки, и те шерстили до последнего.

Скорехонько являлись на свет заветные тряпицы с царскими деньгами да кольцами-серьгами.

Шустро доставали ироды тусклого блеска золотой песочек. Словно нюх какой дал им Бог на всякое драгоценное имение. И самородок золотой не упрячешь, догадывались.

Разорили таким макаром всех поселян. Да, да, всех, почитай, обобрали до нитки. Стали наши люди от хлеба зависеть совершенно. Стали с голоду пухнуть.

Придут от властей, прикажут все сдавать ценное, а потом утром обыск.

Очистят избу, так сказать, для новой жизни. Освободят от старых пережитков — царских пожитков. Чтобы не думалось о темном жирном прошлом.

Пришли так однажды и к нашему крепкому хозяину-дедушке. Шел про Константина верный слух, что намывал он во свою прежнюю царскую жизнь на Богунае вдоволь чистого золота.

Славился Константин из Сокаревки таким редким даром-талантом. Драгоценности в земле находить. Был он природным рудознатцем. Даже не учился нигде, а видел в хрустальном ручье таежном самородное золото. Мы, простые люди, мимо пройдем, подумаем, что в ручейке блеснуло стекло бутылочное. А Константин узнает настоящий сырой изумруд. Обрадует своих чудесною находкой. Оттуда и повелось его благополучие.

Да, видно, пришел ему срок. Подстерегли однажды новые власти красную зорьку. Нагрянули во всеоружии разоблачать-раздевать кулацкую душу.

Но надо сказать, и дедушка не промах был. Почувствовал на своем добре хищные взгляды. Решил еще загодя воспротивиться общему разорению.

Закрылся тихонечко в сараюшке ото всех и домашним ничего не сказал, мастерил или жег что-то очень долго. Так и не узнали в семье, что делал.

Заметила только бабушка, что исчезло из дому все золото. Исчезли и кольца венчальные, и серьги, и запас песочка драгоценного, и крупные самородки.

Будто ветром сдуло. Спрашивать не стала. Хозяин — барин, спору нет.

Забарабанили поутру в двери архаровцы с наганами да саблями на тощих боках. Смеялись над стариком-кулаком. Открыла им бабуля с молитвой. Отодвинули лихие гости ее подальше и принялись обирать избу с краю. Рылись начальники усердно и копались по всем углам. Трудно им было, больно богатый дом попался.

Вынести сразу все невозможно. Устали сердечные за день. Смеялись до обеда, но к вечеру задумались.

Ладно там, платья шелковые да самовары первыми утянули.

Но про самое главное ни слуху ни духу. Пропало кулацкое золотишко. Не нашли, нет песочка. Где кольца? Где серьги? Исчезло богатство. Куда?

Вызвали архаровцы хозяина на строгий допрос. Вдруг встал рудознатец природный на смерть в отказе. Грозили ему наганами, угрожали всякими смертями. А он затаился. Говорит одно — не знаю и молчит. Хоть убейте. Усмехались поначалу. Штучки кулацкие известны. Не уйти от комбедовских ищеек никому.

Протрясли деда-хозяина и жарко взялись за дом. Распотрошили на совесть. Отыскали со зла даже мышиные гнезда. Вывернули все до крысиных берлог. А сокровищ золотых нет нигде. Ищите ветра в поле. Наставили под вечер на деда упрямого страшный наган и щелкнули даже для острастки. И все зря. Молчит кулак, словно воды в рот набрал.