Рыцарь ночи и Луна - Полина Ром

Из украшений, после долго обсуждения с санги Фастой остатков моих побрякушек, мы выбрали тонкую нитку жемчуга прямо под горло с небольшой хрустальной слезинкой, которая изящно ложилась в яремную ямку. И самые простые крошечные жемчужины-гвоздики в уши.

Я добавила на запястье каплю привезённого с собой масла с травянистым запахом, и образ был полностью завершён. Пора будить Ольгерда.

Мужа я примерками особо не мучила, новую одежду шили по размерам старой. Сейчас в зеркале отражался высокий, молодой и статный воин в чёрном. Чёрными были и мягкие короткие сапоги до середины голени, и простые узкие брюки, заправленные в них, и короткая приталенная бархатная куртка. Длиной она была, как стандартный пиджак, простёгана золотой нитью в ромб, с высоким расшитым воротником-стойкой.

Только между краями воротника виднелся маленький клочок тонкого белоснежного кружева нижней рубашки. Завершал наряд широкий, даже, пожалуй, массивный пояс-перевязь, на котором в богатых ножнах висел его меч.

Мотивом вышивки костюма мужа я тоже выбрала плющ. Он вился и по высокому воротнику, и по роскошной перевязи. Только вот цвет этого плюща не был зелёным цветом природника, как у меня. Рисунок был вышит золотом, а вместо капель росы – ярко-алые искры рубинов, символ огневиков.

Ольгерд придирчиво осмотрел себя в зеркале слева-справа, хмыкнул, горделиво расправил плечи и, согнув правую руку, подставил мне локоть.

Я давно-давно уже полностью ощущала себя Алуной, достаточно молодой девушкой с чуть большим жизненным багажом, чем принято. Но сейчас, на какой-то миг, я взглянула в зеркало глазами той, прежней себя, что погибла на Земле.

С высоты своего опыта я могла оценить всю красоту людей, отражённых в зеркале – даже внешне мы были контрастной, но одновременно удивительно гармоничной парой. Почему-то у меня сжало горло и лёгкие слёзы чуть застили взгляд.

Эта новая жизнь подарила мне всё, чего я была лишена в прошлой. И главным в ней были не моя молодость и красота, а вот этот мужчина рядом. Тот, на которого я всегда могла положиться, тот, который никогда не бросит в беде, тот, которого я любила.

По протоколу, в зал для утренних официальных приёмов мы входили последними. Нельзя сказать, что я чувствовала себя уютно, как дома, для меня это всё же было первое серьёзное мероприятие такого уровня, но, ощущая под рукой надёжную опору и зная, что Ольгерд хоть и не был паркетным шаркуном, но прошёл не один такой приём в своём мире, особого страха я не испытывала, успевала даже рассматривать комнату и людей.

Многоцветие костюмов вызывало у меня лёгкую улыбку, как и тихий гул, который сопровождал наше движение по глянцево-блестевшему паркету. Я понимала, как необычно, но привлекательно мы смотримся – в одеждах придворных почти напрочь отсутствовали как чёрные, так и белые цвета.

Даже кружева, щедро обрамлявшие туалеты светских прелестниц, были из цветных ниток. Костюмы мужчин также отличались большим выбором цветов. Синие, серые, густо-зелёные, небесно-голубые, мрачно-фиолетовые и сочно-бордовые ткани были покрыты сложными вышивками контрастных цветов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Поклон Верховному мы репетировали с Ольгердом дома, поэтому всё прошло без сбоев. Кресло-трон стояло на небольшом возвышении – всего три ступеньки. По бокам, слева и справа, по два человека, стояли канцлеры.

По иронии судьбы, канцлер Ланто стоял на ступеньку выше канцлера Грето. Он ободряюще улыбнулся нам с Ольгердом и еле заметно кивнул головой, подтверждая, что всё идет как надо. Сейчас, на таком близком расстоянии, мне удалось рассмотреть Верховного сангира поближе.

Он выглядел совсем юным, по-мальчишески тощим, с несоразмерно-большими руками и ногами. Лицо показалось бы чуть простоватым, если бы не внимательный и даже какой-то уставший взгляд спокойных серо-голубых глаз.

Юноша не был красавцем, но обещал с возрастом заматереть и стать очень интересным мужчиной. На такую мысль меня наводили и твёрдый, грубовато-вырезанный подбородок, и уверенная линия рта, и лёгкая, чуть ироничная улыбка, приподнимавшая уголки губ.

— Сангир Ольгерд! Санги Алуна! Мы рады приветствовать Вас!

Верховный произносил небольшую речь, привычно и уверенно жонглируя словами. Он упомянул и нашу бдительность, и наше умелое управление землями, и что-то ещё столь же лестное, и я уверена, что человек, не знавший заранее всей истории, ничего бы не понял из этой хвалебной и прочувствованной речи.

Конечно, вряд ли для обитателей дворца было тайной, за что именно мы удостоились этого приёма, но умение Верховного сангира произносить проникновенные речи я оценила на пять с плюсом. А вспомнив, как он обрезал в разговоре канцлера Грето, я поняла, что со временем мальчик станет незаурядным правителем.

После торжественного обращения нам предстояло сделать что-то вроде круга почёта по залу, и в этом нам, дай Сила ей здоровья, очень помогла санги Фаста. Подхватив Ольгерда под руку с другой стороны, она повела нас знакомиться.

Следующий час слился у меня в голове в некую разноцветную метель из яркой одежды, любезных голосов и чужих имён, ни одно из которых я так и не смогла запомнить. Однако санги Фаста, завсегдатай придворных сборищ, чётко отслеживала время и в нужный момент, очаровательно улыбнувшись симпатичной придворной даме и её мрачноватому мужу, ловко оттянула нас к боковому выходу из зала.

— Вот в эту дверь, сангир Ольгерд, и по коридору до самого конца. Впрочем, там вас проводят.

За дверями нас действительно ждал серьёзный пожилой лакей.

В небольшой уютной комнате у распахнутого настежь окна завтракали Верховный и канцлер Ланто, больше никого в комнате не было. Верховный спешно дожевал намазанную джемом булочку и небрежным движением руки показал нам на два пустых стула.

— Присаживайтесь!

Разговор в этой комнате пошёл уже совершенно по-другому. Верховному не просто любопытно было знать все подробности, он задавал серьёзные и дельные вопросы, вникал во все мелочи и, похоже, делал какие-то выводы. Наконец, выяснив всё, что хотел знать, он оценивающе глянул на меня и сказал, глядя в глаза канцлеру Ланто:

— Пожалуй, сангир, я рад, что в тот раз вы успели, не нарушая законов, устроить этот брак. А вам, — он слегка развернулся ко мне: — санги Алуна, мне хочется сделать небольшой подарок. Что бы вы хотели для себя лично?