Дороги судеб - Андрей Васильев

Вообще-то основным было то, что это просто мои люди, но я решил с ней не спорить. Считает так — и пусть.

— Ладно, я к себе за записями загляну и потом к тебе сразу. — Настя устало вздохнула. — А после — к реке. У меня такое ощущение, что я вся провоняла потом и дымом. Ужасное ощущение, если честно. И, что самое паршивое, оправданное.

— Так, граждане прибывшие, — раздался дребезжащий голосок Оружейника. — Те, которые что-то получали у меня на складе, давайте сдавайте это обратно. И все оружие с боеприпасами, которое добыли, несите туда же. Да вообще все несите туда, я разберусь, что мое, что нет. Петечка, не стой, не стой, дружочек, эти люди до сих пор думают, что тут анархия, так что бери их за локоток и на склад веди. Берта, ты тоже не зевай, подключайся, подключайся уже. А я похожу посмотрю, что у нас тут прибыло.

Судя по всему, мне тут делать больше нечего. Впрочем, еще одно дело осталось. Хорошо бы его отложить до вечера, да вот только не выйдет, когда зажгут костер и люди сядут вокруг него, мы уже будем на реке. Так что…

— Слушаем меня, — заорал я, заставив отиравшуюся около меня Аллочку подпрыгнуть от неожиданности. — Народ!

Гвалт стих, я тем временем подошел к валуну около пролома и забрался до него.

— Я рад, что наш первый поход, первый дальний поход, завершился удачно. — По чести, я такие речи произносить не умею, да и не люблю. Но тут надо. — Увы, но мы понесли некоторые потери…

— А кого? — зашушукались люди. — Кто?

— Милена, Дергач, Флай остались там. — Я махнул рукой в сторону леса. — Но это не значит, что мы их больше не увидим. Уже завтра поисковая группа отправится к месту их возрождения, и, я надеюсь, скоро они снова будут с нами. Но кроме потерь у нас есть и приобретения, вон группа граждан к нам присоединилась. Уверен, что они уже совсем скоро вольются в наш коллектив, да так, что всем будет казаться, будто они всегда были с нами.

— Герр Сват, — басовито сказала Генриетта. — Может, имеет смысл эту речь перенести на вечер? Я готовить праздничный ужин, я готовить огромный осетр, его вчера поймать Владек. Нет, я хотела его есть закоптить, но такой повод…

— Увы, фрау главный повар, — развел руками я. — У меня на вечер есть дело, и, как ты понимаешь, если я предпочитаю его своей семье, то это очень серьезное дело.

Если честно, в этот момент я немного пожалел, что назначил поиск на сегодня. Но переигрывать назначенное я не люблю.

— Это есть так, — покивала Генриетта. — Я понимай. Heute ist besser als zehn Morgen.[11]

— Итак, — продолжил я. — Я благодарю всех вас: тех, кто был в этом рейде, и тех, кто ждал нас тут. Нам улыбнулась удача, но она и любит таких людей, которые не отсиживаются в кустах с открытым ртом, ожидая, пока в него с небес плюшки нападают. И сразу предложение — сегодня все моются, чистятся, отсыпаются, а завтра осетра кушаем. Кто против? Никто? Ну и ладушки! Собственно, все, я закончил. Рэнди, можно тебя?

Я махнул рукой испанцу и спрыгнул с камня. Причем под аплодисменты, народ достаточно эмоционально отреагировал на мои слова. Впрочем, оно и понятно. Людям приятно чувствовать себя частью общества, а если все они еще и причастны к некоей победе, так это ох как сплачивает. А мне того и надо, самоуважение — великая вещь. Но тут очень важно, чтобы оно не перешло в самолюбование или, того хуже, в самоуверенность. И это не только их касается, но и меня лично.

— Амиго? — Рэнди подошел ко мне, приобнял, похлопал по плечам. Лена, как обычно следовавшая за ним, одарила меня улыбкой.

— Привет, привет. — Мне стало совестно. Я уже полдня в замке, а своего старого (уже старого, он же был в первом составе группы) друга даже не навестил. А когда он еще и узнает про автобус, который мы не разобрали на запчасти… — Лен, переводи.

— Я уже… — Рэнди пощелкал пальцами. — Слушать. Говорить — hasta que no,[12]слушать.

— Да ладно? — обрадовался я. — Понимаешь, но пока не говоришь?

— Есть такое, — гордо сказала Лена. — Он у меня молодец.

— Рэнди. — Я сцепил руки в замок и потряс ими, выражая свое восхищение, испанец изобразил что-то вроде поклона. — Слушай, мы там кое-какие инструменты добыли — пилку по металлу, слесарку, то, се… Ты бы их сразу себе забрал, а то Антоныч их мигом оприходует. Да, вот еще что. У Фиры за спиной рация висит — надо посмотреть, разобраться что к чему, работает она, нет.

Когда первая эйфория от радости находки сошла, я, увы, пришел к выводу, что рация эта — просто набор деталей. Батареи-то от нее чем заряжать? Электричества у нас нет. Я хотел было ее покрутить на привале, поковырять, но Фира так зыркнула на меня своими глазищами, что не рискнул. Ну ее к лешему, кто знает, что у нее в голове?

Рэнди обеспокоился, повертел головой, увидел, что Оружейник лихо заворачивает людей с грузом в сторону своего склада-склепа, и побежал туда.

— Ну будет теперь ему радости. — Лена с любовью посмотрела ему вслед. — Знаешь, Сват, а я рада, что сюда попала. Я ведь в том мире все время одна была. Не то что мужа или детей — даже любовника не было. Все как-то мимо меня проходило. А тут… Я себя женщиной почувствовала. Жаль только, деток нельзя завести.

Радости и печали у нее в голосе было поровну.

— Почему нельзя? — удивился я. — Вон мы пятерых притащили, все от горшка два вершка. Где родители их, никто не скажет, и вероятность того, что они отыщутся, стремится к нулю. Я точно их искать не буду, у меня на это ни времени, ни желания нет. И детский сад строить не собираюсь, мне такие дела до лампочки, я их привел, а дальше не моя забота. Так что выбери, какой тебе по душе, забирай его да и воспитывай. Хочешь — мальчика, хочешь — девочку. Хоть обоих сразу. Хоть всех оптом, только «спасибо» скажу.

— Так своего хочется, — возразила Лена, но в глазах ее я увидел задумчивость.

— Ну, тогда экспериментируйте, — посоветовал ей я. — Авось чего и получится. Упорство и труд все перетрут. Дарья! Дарья, иди сюда.

На самом деле мне не нравилась хаотичность происходящего. Рэнди и Оружейник сцепились около какого-то тюка, надо думать, с инструментами, народ, втаскивая груз в пролом, явно не знал, что с ним делать, и сваливал добро в кучу. Это не дело.

— Сват, — улыбаясь, подошла ко мне грузная Дарья, — я уж сама заходить не стала…

— И зря, — удивился я. — Не чужие люди. Слушай, мне этот бардак не нравится, и очень сильно. Я сам могу попробовать его упорядочить, но, уверен, что у тебя это выйдет лучше. Уж точно без мата и стрельбы. Слушай, надо распределить добытое по специализациям. То есть кухонное — к Генриетте, стволы — к Оружейнику, и так далее. Ну ты поняла?

— Делов-то, — подмигнула мне Дарья и зычно заорала, заставив Аллочку, которая все так же нарезала круги вокруг меня, подпрыгнуть от неожиданности уже во второй раз. — А ну, все замерли! И ты, Антоныч, черт плешивый, тоже! Я не посмотрю на то, что тебе сто лет в обед! И тишина! Тихо, я сказала!