Дворец для сероглазого принца - Татьяна Тронина

Наступила тишина.

Баба Лиза продолжала, раскинув руки, лежать на груди у Дмитрия Родионовича. Алевтина Викторовна и тетки, забыв про слезы, озадаченно переглянулись.

– Три, – неожиданно изрек дядя Митя, не открывая глаз.

– Обойдешься! – Катя сердито толкнула его ногой. – Две.

Снова наступила тишина.

Дядя Митя зашевелился.

Тетя Нина с тетей Дашей помогли подняться бабе Лизе.

– Вот, мама, как с вашим сыном поступают... – с горечью произнес Дмитрий Родионович. – Родные люди от него деньгами хотят откупиться!

Держась за комод для обуви, дядя Митя попытался подняться на ноги. Комод не выдержал тяжести и опрокинулся – из открытых ящиков посыпалась обувь.

– Ты отказываешься? – хладнокровно спросила Катя, отшвырнув от себя валенки сорок пятого размера, которые непонятно для каких целей хранились Алевтиной Викторовной.

– С родным дядей так-то... – прочувствованно повторил он. – Это ж кому скажи...

– Да или нет?

– Да! – рявкнул он.

Катя быстро достала из сумочки кошелек, отсчитала купюры.

– Если бы ты вел себя как человек, никто бы тебя отсюда не выгнал, – сердито сказала она. – А ты...

Дядя Митя сосредоточенно пересчитал деньги.

– И не вздумай вернуться, – пригрозила она. – Я тогда придумаю что-нибудь более радикальное. Ты меня знаешь!

Дядя Митя укоризненно покачал головой и, спотыкаясь о разбросанную обувь, зашагал к двери.

– Митенька! – всплеснула руками баба Лиза, которая, судя по всему, ничего не поняла. – Куда же ты?

– Куда-куда... – проворчал он. – На улицу Труда!

Дверь за ним захлопнулась.

Тетя Нина и тетя Даша счастливо переглянулись.

– Катенька! – обняла дочь Алевтина Викторовна. – Ты... ты просто не представляешь, какое ты доброе дело сделала! Ведь мы, можно сказать, три недели как в кошмарном сне прожили...

– А куда он? – проскрипела баба Лиза. – Я чего-то... Аля, куда он ушел?

– К Леониде своей, наверное... С ним все в порядке, мама! – Алевтина Викторовна, осторожно придерживая за локоть мать, повела ее в комнату. – Ты же видела, он у Кати денежек занял и побежал Леониде за подарком...

– Дай бог каждой такого мужа! – истово пробормотала баба Лиза, с трудом передвигая ноги. – Ты знаешь, Алечка, я бы сейчас полежала. Устала чего-то...

* * *

Сумерки – тихие, теплые, пыльные, вполне осязаемые – точно ватой окутывали город.

Катя шла по пустой улице к своему дому. Окна первых этажей были распахнуты, и в золотисто-оранжевом свете, за шторами, смутными тенями двигались люди. Пахло жареной картошкой...

Из-за кустов возле подъезда выдвинулась черная фигура.

– Катя? – спросил бесцветный голос.

Катя ахнула, с трудом справляясь с желанием убежать.

– Вы кто? – спросила она.

Фигура ступила в свет фонаря.

– Не узнаете? – тихо спросила Нелли.

«Ее все-таки отпустили! – смятенно подумала Катя. – Что же теперь делать? Надо срочно Ганина предупредить...»

– Мой сын далеко, – на всякий случай погрозила пальцем Катя. – Вы его не найдете!

– Я поговорить хотела, – сказала Нелли. В черном кружевном платке она была похожа на привидение – так контрастировало с этим платком абсолютно белое, ненакрашенное лицо.

– О чем? – потихоньку отступая назад, спросила Катя.

– Ты не бойся, – равнодушно сказала Нелли. – Мне не нужен твой сын. И ты мне тоже не нужна. Я просто хочу поговорить. Пожалуйста...

Сердце у Кати невольно дрогнуло. «Она не виновата. Это все ее брат... И вообще – ведь именно она отпустила Мику!»

Они стояли под фонарем, друг напротив друга.

– Хорошо, – тихо сказала Катя и протянула ей руку. – Идемте...

Нелли осторожно и неумолимо отстранилась – словно Катя своим прикосновением могла передать ей какую-то болезнь.

– Идемте, – сухо повторила Катя.

Они вместе вошли в подъезд, вместе поднялись в лифте, глядя в разные стороны. И лишь дома у Кати Нелли немного оживилась.

– Хорошо у тебя... – вздохнула она. – А это что?

Она указала на стеллажи с фигурками лошадей.

– Так, ерунда... – пожала Катя плечами. Включила маленькую лампу на столе, которая разогнала сумерки. – Садитесь, я вас слушаю.

Нелли опустилась в кресло, продолжая оглядываться. Она как будто искала кого-то.

– Алексея здесь нет, – сказала Катя.

– Да? А где он?

– Я не знаю.

Они в первый раз посмотрели друг другу в глаза.

– Правда, не знаю... – торопливо заговорила Катя. – Я... Господи, вы напрасно считаете, что я от вас что-то скрываю! На самом деле все не так, как вы думаете...

– Я уже ни о чем не думаю, – прошелестела Нелли.

Кате было ее так жаль. Она уже не боялась Нелли – потому что от этой обреченной фигуры в черном исходила только тоска. Одна безутешная, бесконечная тоска. И никаких других чувств.

– Нелли... Хотите чаю?

– Нет. Скажи, Катя, а... а мой муж – какой он?

– То есть? – напряглась она.

– Нет, я не о том... – усмехнулась Нелли. – Я просто хотела знать, каким видят Алексея другие люди. Он добрый? Злой? Он... способен грустить?

– Да, конечно! – горячо отозвалась Катя. – Если вы думаете, что он не переживал из-за Поли, то совершенно напрасно! – она спохватилась и замолчала. Наверное, не стоило упоминать Полю...

– По-моему, он лицемер. Лгун. Обманщик. Человек без сердца...

– Нелли, я вас уверяю...

– А может быть, вы сами не знаете, какой он? – усмехнулась Нелли. – Ежели бы он был капельку лучше, он не стал бы заводить роман на стороне. Чем я была для него плоха? Для чего ему понадобилось устраивать... все это? Или вы хотите сказать, что это самая обычная история? Мне вот недавно сказали, что семей, где хотя бы один из супругов не изменяет, практически нет...

«Вот что ее мучает! – поняла наконец Катя. – Извечный женский вопрос: «Мой милый, что тебе я сделала?»

– Я собиралась расстаться с ним, – сказала Катя. – Я его очень любила. Очень! Но в какой-то момент поняла – нельзя причинять людям зло. И я ему тогда сказала...

– Да что ты все пытаешься оправдаться! – с досадой отмахнулась Нелли. – Ты – именно ты– меня не интересуешь. В конце концов, ты никого не предавала. А вот он...

– Что, вы теперь его хотите наказать? – шепотом спросила Катя.