Путешествие в Икстлан - Карлос Кастанеда

домом, не произнося ни слова. Казалось, они ужасно хотят спать и устали до потери сознания. Так неподвижно они сидели долго. Чувствовалось, что тела их расслаблены, и это сидение не доставляет им неудобства. Дон Хуан словно спал, слегка приоткрыв рот, но большие пальцы его сложенных на коленях рук непрерывно ритмично шевелились.

Я немного забеспокоился и на некоторое время принял позу ожидания. Но потом почувствовал успокаивающую самодостаточность. Должно быть, я даже задремал. Разбудил меня смешок дона Хуана. Я открыл глаза. Оба они пристально на меня смотрели.

– Я чувствую, что если ты не поговоришь, то непременно и окончательно заснешь, – сказал дон Хуан со смехом.

– Боюсь, что да, – согласился я.

Дон Хенаро улегся на спину и принялся дрыгать ногами в воздухе.

Я решил было, что он собрался выкинуть еще какой-либо из своих номеров, но он тут же вернулся в положение со скрещенными ногами.

– Я должен тебе сейчас кое о чем рассказать, – сообщил мне дон Хуан. – Назовем это маленьким кусочком удачи. Объемом, скажем, в один кубический сантиметр. Кубический сантиметр шанса. Он появляется время от времени перед носом каждого из нас, независимо от того, ведем мы жизнь воина или нет. Различие между обычным человеком и воином состоит лишь в том, что воин знает о кубическом сантиметре шанса и знает, что одна из задач воина – быть всегда наготове, всегда ждать. Поэтому, когда кубический сантиметр удачи появляется в пределах его досягаемости, воин хватает его, так как ждал этого момента и готовился к нему, развивая необходимую быстроту и ловкость. Удача, везение, личная сила – не имеет значения, как мы это назовем, – штука занятная. Вернее, это даже не то чтобы какая-то штука, а скорее – некое положение вещей, что-то вроде маленького абстрактного хвостика, который возникает перед самым нашим носом и принимается призывно вилять, как бы приглашая его схватить. Но обычно мы слишком заняты делами, или слишком глубоко погружены в очень умные мысли, или попросту слишком тупы и ленивы для того, чтобы осознать: этот хвостик – хвостик удачи. Воин же все время собран и находится в состоянии полной готовности, у него внутри – словно сжатая пружина, и ум его всегда готов проявить максимум сообразительности, чтобы в мгновенном броске ухватить этот хвостик удачи.

– Как у тебя обстоят дела с собранностью? – спросил дон Хенаро.

– Полагаю, что нормально, – ответил я убежденно.

– А полагаешь ли ты, что сумеешь ухватить свою удачу за хвостик? – с выражением некоторого недоверия спросил дон Хуан.

– Мне кажется, я все время только этим и занимаюсь, – сказал я.

– Я думаю, ты готов только к тому, что знаешь, – заявил дон Хуан.

– Может быть, это – самообман, но у меня есть уверенность, что в последнее время я гораздо четче осознаю происходящее, чем когда бы то ни было в своей жизни, – сказал я.

Я действительно так думал.

Дон Хенаро одобрительно кивнул.

– М-да, – мягко произнес он, как бы беседуя с самим собой, – малютка Карлос и правда в порядке. И готов абсолютно ко всему.

Я чувствовал, что они потешаются надо мной. Наверное, мое заявление о якобы присущей мне собранности вызвало у них раздражение.

– Я не хвастаюсь, – заверил я их.

Дон Хенаро поднял брови и раздул ноздри. Взглянув на мой блокнот, он сделал вид, что пишет.

– Думаю, Карлос очень собран. Собраннее, чем когда-либо, – сказал дон Хуан, обращаясь к дону Хенаро.

– Может, даже слишком, – отозвался дон Хенаро.

– На него похоже, – заключил дон Хуан.

Я не знал, что можно вставить в их диалог, и потому молчал.

– Помнишь тот случай, когда я заглушил мотор твоей машины? – спросил дон Хуан.

Вопрос был задан резко и довольно неожиданно и вроде бы не имел никакого отношения к тому, о чем шла речь. Дон Хуан имел в виду случай, когда я не мог завести машину до тех пор, пока он не разрешил ей завестись.

Я заметил, что такое вряд ли забудешь.

– Но это было так, ерунда, – как бы между прочим сообщил дон Хуан. – Мелочь. Верно, Хенаро?

– Верно, – с безразличным видом подтвердил тот.

– Что ты хочешь этим сказать? – взвился я. – Да то, что ты тогда сделал, ни в какие рамки не укладывается. Это – нечто, выходящее за пределы моего понимания.

– Ну, это еще ни о чем не говорит, – парировал дон Хенаро.

Оба они громко засмеялись, а потом дон Хуан похлопал меня по спине.

– Хенаро способен на гораздо большее, чем просто заглушить двигатель твоего автомобиля, – продолжал он. – Верно, Хенаро?

– Верно, – ответил дон Хенаро, по-детски выпятив губы.

– На что именно? – спросил я, стараясь выглядеть спокойным.

– Хенаро может убрать всю твою машину целиком! – многозначительно воскликнул дон Хуан, а потом добавил в том же тоне: – Верно, Хенаро?

– Верно! – рявкнул дон Хенаро самым громким голосом, какой мне доводилось слышать.

От неожиданности я вздрогнул. По телу пробежали три-четыре нервных спазма.

– Что ты имеешь в виду? Что значит «убрать всю мою машину целиком»?

– Хенаро, что это значит? – переспросил дон Хуан.

– Это значит, что я сяду в машину, заведу мотор и уеду, – совершенно серьезно ответил дон Хенаро.

Правда, его серьезный вид был довольно неубедительным.

– Хенаро, убери прочь его машину! – кривляясь, повелел дон Хуан.

– Сделано! – в тон ему ответил дон Хенаро, нахмурился и посмотрел на меня.

Я заметил, что его брови, когда он нахмурился, вздрогнули, от чего в его пронзительном взгляде появилось что-то озорное.

– Ладно, – сказал дон Хуан. – Пошли, проверим.

– Да, – отозвался дон Хенаро. – Пошли, проверим.

Они очень медленно поднялись на ноги. Я на мгновение растерялся, не зная, что делать, но дон Хуан сделал мне знак встать и идти за ними.

Мы начали подниматься на небольшой холм перед самым домом дона Хуана. Они шли по бокам, дон Хуан – справа, дон Хенаро – слева, и метра на полтора-два впереди меня.

– Поглядим, как там поживает машина, – сказал дон Хенаро.

Дон Хуан сделал вид, что держит в руках клубок, и принялся наматывать на этот клубок невидимую нить. Дон Хенаро сделал то же самое и повторил:

– Посмотрим, как там поживает машина.

Они шли, слегка подпрыгивая, более широкими, чем обычно, шагами. Руками они при этом совершали такие движения, словно отмахивались и отбивались от каких-то невидимых предметов. Я никогда не видел, чтобы дон Хуан таким образом кривлялся. Я даже чувствовал своего рода смущение, глядя на него.

Когда мы поднялись на вершину холма, я глянул вниз, туда, где метрах в сорока от нас должна была стоять машина. Внутри у меня все оборвалось. Машины не было! Я сбежал с холма. Машины нигде не было видно. Я был полностью сбит с толку.

Приехав рано утром, я поставил машину на этом самом месте. А полчаса назад приходил сюда, чтобы взять чистую пачку писчей бумаги. Я подумал, не оставить ли мне открытыми окна, потому что было