Ричард де Амальфи - Гай Юлий Орловский

– Мы все еще не уверены, – сказал я, – что сумеем удержать в своих руках даже замок Амальфи. На все сто процентов! В смысле, полностью. А теперь и этот… И еще – куда ведет другой ход подземников? Главная нора ушла вглубь. Третье, чем больше хозяйство, тем труднее его охранять. У меня нет столько людей! Четвертое, что делать с женой Одноглазого? Она как заноза в моей заднице.

Гунтер слушал, сам загибал пальцы, а когда я закончил, так же методично начал их отгибать.

– Замок удержать сумеем. Отец Ульфилла все же прав: нечисть не пробралась, а подземники – это просто рудокопы. Рихтер тоже клянется, что через их запоры никто не пролезет. Теперь они с отцом Ульфиллой ставят стены еще и против всяких подземников, каждый возводит свою. Договорились, что не будут вредить друг другу, а там Господь посмотрит, у кого лучше. Я думаю, что Господь не последний дурак, понимает, что две лучше одной, оставит обе… Теперь, куда ведет второй ход? Сэр Ричард, у меня уже спина взмокла от страха, я же вижу по вашим глазам, что у вас на уме!.. Третье, деревни и земли отщипывали у слабого. А сейчас, когда вы Одноглазого одним ударом…

– Мы, – прервал я.

– Ваша милость?

– Мы Одноглазого, – пояснил я, – а не один Ричард! Это наша общая победа.

Он поклонился, делая вид, что не согласен, но по роже вижу, доволен до мозга костей. И будет счастлив отдать жизнь за хозяина, который замечает и ценит их усилия.

– Да, когда… гм… Одноглазого, теперь присмиреют. Ну а что с женой Одноглазого… Сэр Ричард, это у вас такие шуточки? Тоже мне, задача! Во-первых, вы можете использовать право тетравленда. Во-вторых, женщины – существа слабые. С ними что угодно может случиться.

– Нет человека – нет проблемы, – пробормотал я. – Конечно, это решение… но для красивых молодых женщин всегда находятся исключения.

Он скабрезно ухмыльнулся:

– Тетравленд?

– Не исключено, – ответил я туманно.

На землю упала и быстро промелькнула косая тень. Я припал к бойнице, а Гунтер, еще не видя, что встревожило сеньора, ухватился за меч.

Высоко в покрытом облачками небе несутся стаей, вытянув головы, как журавли, довольно крупные драконы. Что-то очень знакомое показалось в строении их голов, пока не осенила мысль, таких же точно, только поменьше, видел в музее палеонтологии, где выставлены кистеперые… нет, панцирные рыбы. Да и вообще головы драконов очень похожи на рыбьи, к примеру – щучьи, но еще больше, конечно, на черепа панцирных, закованных в костяную броню, когда все тело в таких доспехах, расчерченных на хорошо подогнанные плитки.

У панцирных рыб скелет снаружи, как у раков, у драконов, похоже, тоже, во всяком случае я еще не видел драконьего скелета, а при мне их уже разделывали дважды или трижды.

Гунтер со стуком задвинул меч обратно в ножны, отвернулся от бойницы, лицо хмурое, буркнул с неприязнью:

– Давно такого не было…

– Таких драконов? – спросил я.

– Нет, чтобы косяками. Драконы – одиночки.

– Понятно, – согласился я, – иначе не прокормиться. По дракону на сто миль, иначе будут объедать один другого.

– Вот-вот, – продолжал он напряженным голосом. – А раз они вместе, какая-то недобрая сила их держит. И направляет в одну сторону.

Я проводил взглядом стаю. Даже я знаю, что в той стороне – север. Там непокоренные христианские государства. И не просто непокоренные, а уверенные, что выстоят, а затем сами принесут свет истинной веры в погрязшие во грехе страны Юга.

– Собирай отряд, – сказал я. – Не весь, треть оставь в помощь Харальду. Да и так… на всякий случай. А нам к ночи надо вернуться в наш замок. Здесь пусть распоряжается Харальд. Он показался мне надежным человеком. Да и присягу принес.

Мы вышли во двор, Гунтер взглянул на небо, солнце еще высоко, пусть и на западной стороне.

– Да, – подтвердил он, – Харальд – ваш человек. Вы убили Одноглазого, так что для Харальда – законный преемник его прежнего сюзерена, властелина замка и окрестных земель. Он будет служить верой и правдой.

– А как он тебе? – спросил я испытующе.

Гунтер подумал, кивнул.

– Понравился. Он такой же, как и я. Даже лучше.

Я переспросил:

– Лучше?

– Да. Он не сломился за все годы в темнице. А вот я, гм… не уверен, что так держался бы за слово, данное тому, кто уже мертв.

Коней вывели во двор, седлали. Подошел, громыхая железом, высокий рыцарь в полных доспехах, шлем красиво держит на локте согнутой руки. Ветер шевелит длинные грязные волосы, от рыцаря жутко пахнет, худое лицо напомнило о лагерях кампучийских беженцев.

– Простите, сэр Ричард, – сказал он с поклоном, – от меня воняет, как от загнанного кабана, но раньше, чем утром, не смогу даже помыться. Заверяю, никто за заснет ночью на стене или вратах, а завтра проведем набор. Гарнизон станет полным, обещаю.

– Отлично, – одобрил я. – А пока что оставляю десятерых лучников. Они способны остановить любого рыцаря! Здесь еще не видели, что у них за луки.

Харальд пробормотал:

– Да уж увидел… Такими луками можно любую войну похоронить!

– Как это? – спросил Гунтер.

– Да кто же станет воевать против тех, у кого такие луки? Это же абсолютное оружие!

Ворота распахнулись, мы тесной толпой вырвались на простор, со стен нам кричали, махали руками. Замыкающими ехали Зигфрид и Алан де Тридент, Зигфрид что-то возбужденно рассказывает, машет руками, как ветряная мельница, Алан едет угрюмый, насупленный, бросает по сторонам недоверчивые взгляды.

Кони бодро понесли по зеленой траве. В домах тихо, на полях тоже ни человека, затаились, как-то прознали, что в замке стряслось нечто, но еще не знают, что именно.

Я с тоской подумал, что эти деревни никогда не сумею объехать все, хоть их не так уж и много, если на то пошло, но здесь земля все еще не пришла в себя от прошлых великих битв, попадаются то странные болотца, то области свернутого пространства, так это объясняют, то еще какие-то места, которые благоразумно обходят стороной из поколения в поколение, принято обходить, отцы и деды обходили, это уже почти в религии или в правилах этикета, но я, человек другого мышления, могу ли не сунуться туда немедленно?

Ульман приблизился по мановению моей феодальей длани, я поинтересовался задумчиво:

– А ты какого мнения об этом Харальде? Как думаешь, я с Харальдом не поспешил?

Ульман покачал головой:

– Иногда вы меня удивляете, сэр Ричард. Нет, вы меня постоянно удивляете. Как и других. Харальда знаю лет десять, если не больше. Превыше всего ценит честь и верность, потому и не отступился от прежнего хозяина, хотя при Одноглазом жилось бы лучше, и власти бы больше… Одноглазый за семь лет прирастил земель, приумножил богатства, гарнизон стал вдвое больше, лучше обучен, вооружен… И все-таки Харальд остался верен тому, кому присягнул. А что вас беспокоит?