Район-55 - Дмитрий Манасыпов

– Понял. Все слышали?

– Да, а что делать? – в голосе «оператора» не было слышно даже малейшей тревожной ноты. Быстро привык к местным страхолюдинам, надо же. – Давай я с тобой пойду, а Большой Настю прикроет.

Большой покосился на него и одобрительно кивнул. Оператор был прав. Если что-то произойдет с нами, Настины шансы выбраться только возрастут от этого. Из всех нас именно он был наиболее надежным «телохранителем» для раненой девушки, который поможет идти, если сама не будет справляться.

Скопа, сидевшая за густым кустарником на пригорке, показала на противоположную сторону неглубокого, но очень широкого оврага. На той стороне, рассыпавшись в густой траве, торчала стая обезьян в двенадцать голов, необычно крупных и массивных. Поводырь прятался за ними, то и дело выставляя уродливую башку с наростами. Наше приближение они уже давно почувствовали и теперь терпеливо выжидали. Немного странно для резусов. Они обычно стараются затаиться и напасть неожиданно, имея место для своих спиральных заходов. Вместе с характерной особенностью по сбиванию прицела эти заходы доставляли немало неприятных минут.

Часть Рва, вырытого военными сразу после Волны, отделяла нас от стаи и была не особо глубокой. Но зато – с крутыми, заросшими склонами. Сейчас во Рву густо клубился предвечерний туман, немного рановато спустившийся и не дававший рассмотреть дна. И еще обезьяны, ждавшие нас, явно не торопились в него спускаться, хотя туман мог дать им хорошее преимущество. Впрочем, трое из этой четвероногой банды уже нетерпеливо поскуливали, выражая желание как можно быстрее добраться до вкусного мяса, ожидающего на противоположной стороне. Если бы не непроходимая тупость этих тварей, то с их бешеной агрессией, физическими данными и плодовитостью они бы уже давно владели просторами Зоны. Но даже сейчас резусы не представляли для нас серьезной угрозы, если бы не поводырь. Этот поганец, которому легко удается отводить глаза рейдерам, запросто может натворить неприятностей.

– Что делать-то будем? – Скопа устало вздохнула. – Ночь скоро. Прям как вчера. И в обход не пойдешь. Я попробую снять их ведущего. Хотя он уже вовсю за нами следит. Собьет оптику-то. А в нашлемнике прицел у меня с «винтарем» несовместимый.

– Прорываться будем. – Большой опустил предохранитель. – Чего еще-то. Не нравится мне овражек этот. Пикассо?

И мне овраг не нравился, уж не знаю почему, но не нравился. Слишком густой туман для семи-то часов. Тучи низкие, но солнце еще пробивалось через них. На экране детектора зафиксировались две лужи «битума» справа и еще четыре слева от оптимального маршрута спуска. Но спускаться, надеясь только на электронику, в Районе нельзя. Черта уже близко. А воспользоваться болтами нам явно не дадут. Я только начал открывать рот, чтобы объяснить сложившийся в голове план, когда тройка самых нетерпеливых на той стороне не выдержала.

Они рванули с места, разом покрыв несколько метров до спуска. Поджарые серые тени с разгону нырнули в густо-молочные хлопья. Через пару секунд остальная стая бросилась за ними, несмотря на протестующий рык вскочившего на ноги поводыря. А вот это он сделал зря. Измененный не успел даже попытаться «размазаться» в прицеле Скопы, когда она, моментально вскинув винтовку, выстрелила сдвоенным. Обе пули попали точно в цель, в голову.

Атаки у резусов не получилось. Туман в самой сердцевине скрутился немыслимым клубком, обнажив дно оврага. Густой клубок полупрозрачных щупальцев выстрелил в сторону обезьян, охватывая их мускулистые голые тела со всех сторон, оплетал, сбивал с ног и не давал вырваться. Неизвестное существо или аномалия, таившееся на дне оврага, дало возможность порадоваться, что первыми спустились не мы.

Истошные взрыкивания, плачущий лай и визг, раздирающий перепонки на уровне ультразвука, неслись из оврага. Из тумана во все стороны разошлись лучи осьминожьих конечностей, окутанных легкой маскировочной пеленой. Там, в своем центре, туман становился все более красным. Поверить в это не хотелось, но глаза не лгали. Как в страшном фильме – бред стал реальностью…

* * *

Взгляд в прошлое – 2

Большой красивый кабинет в стиле «сити-ампир». Бархатные алые портьеры. Стол, куда больше бильярдного, из красного дерева, вероятнее всего – итальянского ореха. Кресла с высокими резными спинками. И настоящий трон хозяина кабинета…

– Я искренне надеюсь, уважаемый, что мы с вами договорились. – Худые, в перстнях, волосатые пальцы поводили в воздухе дымящейся «Короной». – Накладки, как в предпоследний раз, не будет?

– Нет, господин Шульцман, не будет. Я… – Он запнулся, с трудом проговорив следующие слова: – Я все сделаю как нужно. Только…

– Заткнись, – холодный и надменный голос Шульцмана взвился вверх, сорвавшись в неожиданный фальцет, – заткнись, падла здоровая. Ты мне… мне, сучонок! Будешь! Еще! Ставить! Условия!!!! Запомни!.. Я все знаю, и у меня везде свои люди. Запомни это. Иди, свободен!

…Вспышки фотокамер. Свет прожекторов, заливающий ринг. Грудастые девки с номерами в руках, покачивая роскошными бедрами, обходящие его по кругу.

Стук сердца в висках. Густая толпа вокруг. Орущая, матерящаяся и радующаяся. Во все времена – одно и то же. Хлеба у них, сидящих в зале, – предостаточно. А за зрелище и кровь они всегда готовы заплатить.

Впереди еще три раунда. В восьмом он ложится. Хотя и не должен. Но он ляжет. Потому что там, за городом, в дорогой частной клинике, лежит Она. И если он опять не сделает то, о чем говорил ему Шульцман, то…

Позади пять лет, прошедших в боях. Боях, в которых проигрыша не было. Его просто не могло быть. И не потому, что он – «Русский медведь». Потому что нужны деньги. Много, очень много денег. Потому что нельзя делать пересадку сердца. Ее организм отторгнет его. Нужно искусственное. Дорогое. И операция, которую до сих пор делают очень мало человек. И деньги на артефакт «Сердце». Только он сможет поддержать Ее.

И он ляжет. Несмотря на то что его противник, высокий, гибкий американец-мулат, не сможет продержаться против него. Он, американец, и сам это прекрасно знает.

Это видно, хотя он красуется сейчас перед камерами. Видно, что ему плохо и больно. И страшно…

Кто это? Кто сейчас склонился над ухом тренера??? Ведь он его видел. У Шульцмана?.. Что он ему говорит? Почему у Васильича так вытянулось лицо… Что??!

Коля, младший тренер, подходит с водой и, протягивая бутылку, говорит два слова. Всего два…

Заголовки завтрашних утренних газет: «Что случилось на Большой Боксерской в „Лужниках“?»…«Где „Русский медведь“ Ермаков?»… «Смерть американского претендента на ринге!»…

Он ушел. Проломился через заслон охраны, выбил окно в сортире второго этажа, спрыгнул, как большая кошка, и растворился в темной московской ночи. Позади остался американец, который так и не успел понять: что случилось? Прости, парень, я думал, что ты крепче…