Государственный переворот - Эдвард Николае Люттвак

«Особая опасность кроется в ободряющем зрелище пассивности противника: бомбардировки могут быть удивительно точными, но все же не эффективными с точки зрения лидеров противника. Ни Саддам Хусейн во время войны в Персидском заливе 1991 года, ни Слободан Милошевич во время войны в Косове в 1999-м не были особенно озабочены тем, как им реагировать на воздушную войну, ведущуюся против их режимов. Возможно, оба они даже усматривали в разрушениях пользу — или, по крайней мере, считали их воздействие нейтральным с точки зрения сохранения своей власти. И оба впоследствии все-таки остались у власти. Поскольку постоянная эффективность воздушной войны требует постоянного обновления списка целей, то любое промедление между ударами воздуха и поступлением сведений о степени причиненного этими ударами ущерба может нанести вред».[168]

Границы допустимости использования тактики постгероических войн, отведанные ей Люттваком, заметно отличаются от того, как западные страны пользуются ею на практике. «Способность надежно направить бомбу в зону радиусом в три фута от цели бесполезна, если нет достаточных сведений о месте этой цели в общей схеме положения дел у противника. — Пишет он в книге „Стратегия: Логика войны и мира“. — Достигший высокого развития к концу Второй мировой войны „анализ уязвимости“ стал впоследствии бесполезным и забытым искусством, так как пришествие способного уничтожить всё и вся ядерного оружия, вроде бы, сделало его ненужным. Но это не так в „постъядерном“ настоящем, особенно сейчас, когда оружие может быть точно наведено даже на небольшие части небольших объектов (на воздуховоды бункеров, наружные аварийные генераторы и т. д.). До определенной степени анализ уязвимости является предметом инженерной науки, но в гораздо большей степени он остается искусством. Зачастую самую большую уязвимость представляют собой процессы в рамках конкретных структур, а не эти самые структуры как таковые, причем нередко скорее управленческие или бюрократические процессы, чем технические»[169].

В своих работах Люттвак часто проводит мысль о том, что современная демократическая страна не может победить в партизанской войне или в любой другой войне, ведущейся на территории противника, если ее вмешательство не поддерживается подавляющим большинством населения захваченной страны. Дело в том, что в прежние времена западные страны могли выигрывать колониальные войны, имея существенно меньший разрыв в технологическом отношении по сравнению с туземцами, чем они имеют сегодня, по той причине, что тогда общественное мнение этих стран поддерживало войны. Но в наши дни население демократических стран уже не готово допускать той жестокости и тех жертв, которые требует ведение партизанских войн. Общественность, СМИ и политическая оппозиция в наши дни уже не допустят больших потерь ни в рядах солдат своей страны, ни среди мирного населения, проживающего на оккупированной территории, поэтому правительство рано или поздно будет вынуждено вывести войска.

Со времени выхода в свет этой книги прошло более десяти лет, и очевидно, что Америка и НАТО продвинулись вперед в деле ведения дистантных, постгероических войн. Так, в Афганистане и Ираке они еще вынуждены были задействовать наземные силы после того, как авиация уже сломила сопротивление авторитарных режимов, но в Ливии авиации и ракетам помогали уже не натовские наземные войска, а местные повстанцы. В настоящий момент Сирия «раскачивается» до состояния гражданской войны, и к тому времени, когда начнутся полномасштабные боевые действия между правительственными войсками и вооружаемыми из-за границы повстанцами (пополнившими свои ряды наемниками из других стран), НАТО снова сможет наносить точечные авиационные удары по военно-промышленным объектам войск диктатора.

Стоит отметить, что Эдвард Люттвак достаточно критически относится к попыткам использования армии западных стран для «демократизации» авторитарных режимов и для разрешения межнациональных споров. В наиболее четкой форме его отношение к этим темам прозвучало в статье «Дайте войне шанс»[170]. Люттвак указывает, что практически во всех ситуациях, когда войска миротворцев или армейских частей западных стран были использованы для решения межнациональных конфликтов или усмирения «авторитарных агрессоров», это приводило лишь к большему насилию и большему количеству жертв среди мирного населения. В какой-то степени война является средством разрешения неустранимого конфликта, и насилие прекращается в тот момент, когда ресурсы, подпитывающие стремление сторон к противостоянию, иссякают. А если происходит вмешательство третьей стороны, то это чаще всего приводит к еще большему разжиганию и продлению конфликта, так как западные миротворцы начинают поддерживать ту сторону, у которой меньше ресурсов, поощряя ее к продолжению и эскалации войны. То, что мы имели возможность увидеть в Ливии в 2011 году, являлось как раз таким примером разжигания гражданской войны, приведшего к ничем не оправданному увеличению количества жертв среди мирного населения. Судя по всему, насилие в Ливии не прекратилось, и конфликт чреват еще большим количеством жертв, не говоря уже о разрушении экономики страны. На события в Ливии Эдвард Люттвак ответил статьей «Ливия. Это не наша война»[171], в которой участие США в этом противостоянии было оценено им, как деструктивное: и для населения Ливии, и для имиджа Соединенных Штатов.

Проявление парадоксальной логики стратегии в геоэкономических войнах. Когда будет пройдена «кульминационная точка успеха»?

Уже на страницах книги «Стратегия: Логика войны и мира» в 2001 году Люттвак говорит об угрозе того, что Соединенные Штаты Америки рано или поздно перейдут кульминационную точку успеха. По логике grand strategy, излишнее усиление державы может привести к тому, что против нее будет создана мощная коалиция стран, опасающихся этого бесконтрольного усиления. На период завершения «холодной войны» Америке удалось создать несколько сильных альянсов, эффективно действующих международных структур, которые были организованы таким образом, чтобы максимально защищать интересы Соединенных Штатов. Но история показывает, что политические альянсы сильны до тех пор, пока существует общий и сильный враг, против которого имеет смысл объединяться, пренебрегая некоторыми своими узкими национальными интересами. Уже в течение двух десятилетий после распада СССР Америке удается сохранять возникшие на противопоставлении этой стране альянсы, тем не менее НАТО несколько раз оказывалось на грани раскола. В других организациях также усиливаются разногласия и споры[172].