Левая рука Бога - Алексей Олейников

– Да где взрыв, я в общегородской ленте новостей ничего не вижу…

– Да кто ее смотрит, она обновляется раз в сутки, иди на страницу к Лайфхаку, у него вести по минутам…

– Второй взрыв! – выкрикнула Вика.

– Ирий, – сказала Анжела. – Там рвануло…

Ярцеву стало тоскливо, он отошел к забору. Он уже такое видел – только куда больше, он видел, как многомиллионный город разом сошел с ума от страха и неизвестности. Три года назад, в метро. Что делать? Постить истерические записи, перекидывать мутные снимки и записи, множить паутину слухов? Ясно одно – что ничего не понятно, он ничего не может изменить и никому не может помочь.

«Интересно, а хоть что-то я могу?» – подумал Ярцев и отогнал мысль. Может. Заткнуться и идти домой, смотреть дальновид.

Интересно, где Локотькова? Суждук – болото, в Москве – жизнь. Вот она, жизнь, ешь полной ложкой. И где ее носит?

Денисовский умник задрожал.

Папенька.

Ярцев принял вызов.

– Денис, ты где?! – такого голоса у отца Денис никогда не слышал.

– В гимнасии, пап. Нас с уроков отпустили, говорят, нападение.

– Да-да, ты оставайся, там должно быть бомбоубежище.

– Па, ну какое бомбоубежище? – сказал Денис. – Ты же знаешь, в случае угрозы все лечебницы и школы в области поражения. А вдруг сюда развед-отряд заявится? Не, я домой пойду.

– Да, верно, – потерянно пробормотал отец. – Только будь осторожен!

– Здесь пешком пять минут идти, я за две добегу.

– Ладно-ладно, я тогда перезвоню, узнаю, как ты.

Отец отключился, Ярцев подхватил сумку, вышел за ограду. Никто не заметил его ухода, все уткнулись в умники, жадно делились последними новостями и снимками.

Он прошел половину посада, когда отец перезвонил.

– Слушай внимательно, – сказал он. – В квартире, в верхнем ящике моего стола возьмешь деньги. Там алтын сто, возьми все. Лови извоз и уезжай из города. Лучше всего по дороге на Геленджик, она сейчас пустая. Или морем – на «Ракету» до Сочи или Ялты.

Денис опешил. Сто алтын – это же миллион в рублях!

– Пап, ты чего? Кто ж меня без «времянки» на «Ракету» посадит? Да и зачем…

– Сунешь алтын двадцать, посадят, – отрезал отец. – Немедленно уезжай, Денис.

Ярцев остановился, оперся на стену. Под пальцами дрожали листы плюща.

– Пап, в чем дело?

– Без разговоров, ноги в руки! – рассердился отец. – Сделай хотя бы раз в жизни то, о чем я прошу!

– Пап…

– Диня, родной, так надо, – с отчаянием выдохнул отец. – Здесь может быть… то же самое, что в Москве.

Ярцев похолодел.

– В каком смысле?

– В том самом, Диня. Я не могу тебе всего рассказать, но наше «Око»… В общем, это из-за него все происходит.

– Что? Нападения?!

– Это не нападения, – устало сказал Виктор Семенович. – Это тульпы. Очень прошу, уезжай.

– Я понял, пап, – Денис закусил губу. – Я так и сделаю.

– Вот и хорошо, молодец, – с облегчением сказал Виктор Семенович. – Как выедешь из города, перезвони.

Он отключился.

«Как в Москве». Что это значит – смерть в подземке? Поезда, сошедшие с рельс, люди, умирающие вповалку на площадках, падающие на подъемниках, паническая толпа, выпирающая из станов, обезумевшая человеческая каша…

Прошло три года, но город до сих пор не оправился. Он соврал Кате, что все хорошо. Нехорошо, в сердце у Москвы теперь черная дыра, она только затянулась тонким ледком, все по нему ходят, а под ногами бездна. Нападение с применением отравляющих веществ. Кто в это поверит?! Парни показывали съемку из камнеходов, любительскую, запрещенную, только тогда Денис не хотел смотреть. Не хотел знать.

Он побежал по улице.

* * *

Виктор Семенович положил умник.

– Он успеет?

Игнатьев кивнул.

– Зря ты подробности сказал, все разговоры пишутся. Сенокосов может припаять разглашение.

– Да пошел он, – зло сказал Ярцев-старший. – Весь город в подопытных кроликов превратил.

– Ну, это не нам решать, – мягко сказал Игнатьев. – Давай работать, Виктор Семенович. Научники готовят эксперимент, хотят уздечку на эту аномалию накинуть.

– А получится? Это же черт знает что такое, тульпы какие-то… Что это вообще такое?

– Оружие, Виктор Семенович, оружие будущего, – Игнатьев погладил бороду. – А если получится, не просто оружие, а вообще будущее. Все, заболтались мы. Как там мой реактор?

Он сверился с светоплатом.

– Как часы. У нас-то все хорошо…

* * *

Следующий всплеск тульпы второго класса настиг Сенокосова, когда они готовили Лагутенко к рыбалке. В белом медкомбинезоне тот переминался с ноги на ногу, пока медик настраивал телеметрию. Комбинезон обтягивал худое тело, обрисовывал все мышцы и кости, и рыбак напоминал Сенокосову визитера с того света. Кощея бессмертного. Только в белом. Лайт-версия.

– Всплеск, – пробился в гарнитуре голос лаборанта Коли. – Вы просили извещать, Олег Геннадьевич.

– Где?!

– В районе Северного тоннеля, второй класс, категория «тролль», конфигурация «еж».

«Тролль», вторая по силе категория второго класса, мгновенно вспомнил полковник. Плотность достаточна для физического контакта, способен к удаленному воздействию на материальные объекты.

– Он перемещается! – запаниковал Коля. – Теперь в Центральном районе. Хронометраж – уже пять минут, не рассеивается.

«Общее время взаимодействия операторов с тульпами не должно превышать часа, – подумал Сенокосов. – Потом как минимум неделя отдыха. Дети с ними контактируют третьи сутки. Если крыша у них еще не поехала, это чудо…»

– Пора, пора Андрюша, – поторопил он. – Вы закончили?

Медик кивнул.

Лагутенко обернулся, посмотрел на Цветкова. Геннадий мрачно смотрел в одну точку.

– Ген…

– Удачного лова, – сказал Цветков. – Темнота – это не навсегда.

Лагутенко слабо улыбнулся, повторил:

– Темнота – это не навсегда. Хороший девиз.

– Пойдем, Андрюша, – Сенокосов отправил его по коридору, сам задержался в дверях.

– Срок тебе до вечера, Гена. Больше с тобой нянчиться не буду.

Паша за парковал вездеходы на соседней с домом Щербакова улице. Шли по обеим сторонам улицы, по пыльному бурьяну, прораставшему сквозь рассыпающуюся плитку. На глазах – мобильный комплекс оперативного наблюдения МК-3 «Зоркий», на вид – непроницаемые солнечные очки. Люди, мать его, в черном.