Г.Р.О.М. - Никита Киров

машину, девятка заехала на территорию, остановилась у коробки из кирпича, которая должна была стать гаражом. Фары погасли, двигатель выключился.

Одновременно открылись передняя и задняя дверь девятки. Мажор вышел, продолжая жестикулировать, а из задней осторожно выполз лысый мужик в кепке и тёмных очках. Это опер Зиновьев шифруется, сразу его узнал.

Значит, Мажора отпустили, ведь ничего на него толком и не было, а наркоту он мог и скинуть. А может, решили проследить, куда поедет.

Хотя тогда бы хитрый опер не сел к нему в тачку. Ну или у него выхода больше нет, а больше выручить никто не может. Ну, не думаю, что они с ним друзья. Скорее опер пообещал заложить барыгу, если тот откажется помогать, или просто пообещал грохнуть.

А Мажор продолжал с жаром рассказывать, как его сегодня допрашивали. Не язык, а помело, говорит и говорит…

Так, скорее всего, он вёз Зиновьева не из самого города. Опер мог выбраться на своих двоих, чтобы не попасться, а Мажор забрал его в условленном месте и привёз сюда. Поэтому и рассказывает до сих пор, как его держали в прокуратуре, а ехали бы из города — уже закончил бы историю. Хотя Мажор оказался излишне болтливым, мог чесать языком и чесать.

Надо наблюдать, а потом действовать.

— Это он, — шепнул я брату, и он кивнул.

— А потом вообще говорит про какого-то чекиста, пацан типа что у него помер, и стращает меня, — Мажор пошёл закрывать ворота. — А я ему: я ваще не при делах. Я ваще не знаю, чё тут в вашем Мухосранске происходит, я из Москвы ваще-то.

— И барыжишь дурью, — со злостью проговорил мент. — Долги возвращаешь, а то все бабки родительские на шлюх и кокс спустил, д***б!

— Не барыжу, а схемы тебе предлагаю, по основам маркетинга, как нас учили в универе, — парень хохотнул. — Вот вы тут совсем отстали от жизни. Я тебе и скидки предлагал для постоянных клиентов, и… — из-за ветра я не услышал несколько фраз. — Но вы хоть пробнички освоили в своём бизнесе… а так-то я больше всех денег приношу. И долг тебе вернул, не наговаривай. Подзаработаю малясик, вернусь в Москву.

— Замолкни, москвич, — бросил опер. — Думаешь, я не знаю, что ты вообще из Воркуты родом. Иди-ка сюда и… — опять не слышно. — Смотри! Вот принеси мне…

— Чё я-то опять? Я и так настрадался сегодня…

Мент открыл багажник девятки, что-то достал оттуда. Мажор взял сумку и подошёл к сараю из профильного железа, открыл и заглянул внутрь, всё это время продолжая рассказывать назойливым неприятным манерным голосом.

Ярик выдохнул с таким видом, будто хотел его за это прибить. Да и я бы тоже не отказался.

— А ваще, я не понимаю, чё у вас за это взялись, — говорил Мажор, копаясь в сарае. — Подумаешь, сдох кто-то. Ну и чё? Кому ваще до этого дело? У вас тут всё равно алкашня одна растёт, в жизни ни привета, ни просвета. Подумаешь, парочка сопляков сдохнет, зато остальные будут приносить серьёзный доход. А раз молодые, то здоровья надолго хватит, у твоего бренда будут надёжные клиенты. Я бы вообще легализовал это, серьёзный доход, живо бы бюджет пополнили… А ещё… я схемку ещё одну придумал…

Ого!

Зиновьев молча подошёл к нему со спины и ударил по затылку здоровенным газовым ключом.

Бац! Мажор завалился в сарай, вскрикнул и начал просить пощады. Мент как-то буднично размахнулся и ударил ещё раз, потом ещё. Ноги Мажора в белых штанах дёргались при каждом звуке попадания.

Потом ещё удар, и ноги больше не шевелились, Мажор затих. Зиновьев забросил ключ в сарай, затащил тело за ноги внутрь, закрыл дверь и пошёл в дом, по пути ещё раз пикнув сигналкой на пульте.

— Выходим, — шепнул я.

Теперь пора, Зиновьев сжигает все мосты. Не доверяет больше никому, но деньги забрать хочет любой ценой. Достаточно их должно быть, раз так рискует.

Вернулся он минут через десять, с трудом неся в руке тяжёлую сумку. Увидев меня, он замер на месте, но я сегодня уже устал говорить. Наговорился.

Только вскинул пистолет, утяжелённый самодельным глушителем. Зиновьев выпучил глаза и уронил сумку.

Пф-ф!

А звук оказался неожиданно громким, почти как настоящий выстрел. Но отдыхающие на том берегу, собирающиеся уезжать, вроде бы его даже не услышали, никакой лишней суеты не появилось. Ветер донёс чужой смех.

Ну а мент готов, хватило одной пули. А чего с ним делать, не отпускать же его с деньгами? Чтобы он ещё грохнул какого-то свидетеля по дороге? Мажора не жалко, особенно после его циничных откровений, но мог пострадать кто-то другой. Кассирша в придорожном магазине, случайный водитель, который подвёз, мало ли кто может попасться.

Да и вопрос закрыт быстро, не собираюсь я больше возиться со следствием и судами, это меня больше не интересуют. Виновен — вопрос решаем быстро.

Зато теперь все ключевые участники, связанные с теми тремя свёртками наркоты — обнулены, как будут говорить будущем, до которого я дожил в первой жизни. А тем временем правоохранительные органы при содействии ФСБ громят поставки и барыг.

Нет, с наркоторговлей в городе не покончено, конечно же невозможно такое решить за короткий срок. Но ущерб ей сегодня нанесли солидный.

А я приоткрыл сумку, интересно мне стало, что Зиновьев хотел забрать. Ярик присвистнул. Ну, не зря опер возвращался, я бы точно рискнул за таким вернуться. Неплохо он накопил, хватило бы на жизнь где-нибудь на берегу моря в компании грудастых красавиц…

Но ведь с барыг так много не настрижёшь. В чём-то ещё Зиновьев был замешан.

Раздался громкий хлопок в ладоши и свист. Это Левитан, смотрящий за дорогой, подал сигнал. Кто-то едет в нашу сторону.

— Бери! — я повесил сумку на плечо Ярику, а сам достал из кармана пистолеты.

Из одного сегодня вальнули Наума, из другого — Шмеля.

Вот ТТшник я положил в карман оперу, который так и лежал, глядя в небо застывшим взглядом, а ПМ я забросил в сарай к Мажору. Пусть следствие теперь думает, что мент с этим модным пацанчиком грохнул и Беляша, и Наума ещё положил за компанию.

После этого я размахнулся и швырнул ствол с глушителем в озеро. Он отлетел метров на десять от пристани и с плеском упал в воду. Этот ствол пусть пока нигде не фигурирует. Можно держать