Убей, укради, предай - Фридрих Незнанский

Следователь. Кто именно звонил вам и отдавал распоряжения?

Круглов. Не знаю.

Следователь. Выполняли ли вы еще какие-либо поручения, связанные с делом Чеботарева?

Круглов. Что вы имеете в виду?

Следователь. Ознакомьтесь с показаниями Моховой и Теркиной, проживающих по ул. Октябрьская. Они категорически опознали вас как человека, входившего в третий подъезд дома… в форме офицера российской армии за несколько минут до убийства гражданина Балабанова Дмитрия Андреевича.

Круглов. Балабанова я не убивал. Меня попросили его только припугнуть, с тем чтобы он перестал распространять клеветнические измышления об уважаемых людях.

Следователь. Клеветнические?

Круглов. Клеветнические. То, что это поручение тоже как-то связано с покушением на Чеботарева, я не знал. А Балабанов меня неправильно понял и, переоценив угрозу, сам выбросился с балкона…"

Как это ни парадоксально, но и заминированный джип Черного местные следователи умудрились навесить на Круглова. Правда, и тут «коллега» утверждал, что никто никого убивать не собирался (он, дескать, вообще в мокрых делах не участвует, он скорее человек, при этом неизвестно чей, для тайных поручений), а произошла досадная ошибка. Джип должен был взорваться на глазах у Черного, но на безопасном расстоянии, однако не просчитанный планом угонщик, неумело выворачивая, ударил машину о столб, чем привел в действие взрывное устройство.

А вот в убийстве бедного Билли Круглов так и не признался.

Уставший от нудного чтива Турецкий вернул протокол Селезневу.

– Меня в настоящий момент больше интересует личность уголовного авторитета по кличке Титан. Знакомо вам это имя.

– Собственно, для этого я вас и пригласил. В настоящий момент мы получили достоверную информацию от своих коллег из Восточной Европы и Интерпола, что некто Сергей Кулинич организовал транзит наркотиков через Венгрию и Польшу в Западную Европу. Вот документы, подтверждающие это.

Турецкий вытаращил глаза, уж не сон ли это?!

– А также открыл в Польше сеть казино, дискотек и тому подобных заведений для распространения наркотиков. Существуют улики, подтверждающие и этот факт. И наконец, последняя сделка Титана – купил в Венгрии завод, производящий стрелковое оружие, и нелегально им торгует. По непроверенным данным, создал крупную мафиозную организацию, состоящую преимущественно из русских, занимающуюся рэкетом, и т. д. Что, в общем, немудрено, ведь надо же ему как-то поддерживать порядок в своей империи. Честно говоря, я не вижу особого смысла в вашем расследовании, направленном в эту сторону. Мои коллеги полагают, что Титан в качестве обвиняемого – вообще едва ли кому-нибудь нужен… Как видите, мы проделали большую работу, и ее результатами готовы честно поделиться с вами. – Селезнев запер папку обратно в сейф. – Кроме того, наконец, я даю вам гарантию, что никакого скандала в прессе и дипломатических кругах, связанного с не совсем этичным поведением вашего американского коллеги, не планируется и не будет. Взамен нам нужны всего лишь бумаги Апраксина, которые купил ваш Реддвей и которые, по нашим сведениям, все еще в Москве. Вы, кстати, их читали?

– Нет, – вдохновенно соврал Турецкий. – Они зашифрованы. А вы уверены, что выкачали из этого Круглова всю информацию? Он должен знать, на кого работал, ибо исполнял он слишком деликатные поручения, требующие понимания ситуации.

– Александр Борисович, мы умеем разговаривать с предателями, – заверил генерал. – Он сказал все, что знал. Куда это вы? Уже уходите?

– На похороны своего друга. И вашего бывшего сотрудника, кстати.

Реддвей одолел басинские сочинения всего за двадцать минут: описание скабрезностей его не вдохновляло, он хмыкал и перелистывал дневник целыми страницами.

– Бесценное литературное наследие! – Он торжественно вернул блокнот Турецкому. – Ты думаешь, Митина хотела купить эти дневники у Черного, чтобы Кулинич случайно не пронюхал о ее сексуальных подвигах?

– Не думаю.

– И я не думаю. При таком образе половой жизни… В общем, он не мог не знать.

– Мне кажется, попади этот дневник в руки Кулинича, Митиной ничто не грозило бы, – согласился Турецкий, – но она в этом не уверена: подозревает, что могла сболтнуть Басину что-нибудь лишнее спьяну или под кайфом.

– Не знаю. Может быть… – Реддвей покряхтел так, как будто собирался с духом, чтобы сказать нечто особо важное. – Давай забудем пока про дневник. Меня сейчас больше беспокоит Джеффри.

– Опять? – удивился Турецкий. – Все же прояснилось.

– Не все. Зачем Митина его «заказала»? Она работает сама на себя, на Кулинича или на кого-то в Вашингтоне?

– А как тебе больше нравится?

– Спроси лучше, как больше не нравится!

– Как?

– На мистера Икс в Вашингтоне. Это означает, что в игре участвует еще одна сторона, а мы о ней до сих пор даже не подозревали!

– У тебя шпиономания, уважаемый мистер R. Если Симпсон своей деятельностью напряг какого-то важного перца в Вашингтоне, он бы с ним разобрался, не прибегая к помощи Митиной – она специалист несколько иного профиля. А если этот перец без Митиной ни на что не способен, значит, он не такой уж важный. Ну а Кулинич тем более связался бы с киллером без ее посредничества. Выходит, она действовала от своего имени и в собственных интересах. Причем интересы ее противоположны интересам Симпсона, то есть, как это ни странно, возможно, совпадают с нашими.

– Э-э-э… Как это называется… Твоими бы устами да джем…

– Мед. Найдем Митину, припугнем басинскими дневниками и все узнаем – это вопрос времени.

– «Найдем», – передразнил Реддвей, – «припугнем»… Если Кулинич ее первым не найдет и не припугнет!

– И закажет в «Вашингтон пост» некролог на всю первую полосу!

– А ты не смейся! Захочет – закажет!

– Погоди. – Турецкий махнул рукой, как бы отметая предыдущий досужий разговор. – Ты это серьезно?

– Представь себе. Это даже не данные ориентировки, которыми меня в Вашингтоне пичкали, чтобы голову заморочить, как я теперь понимаю, а личные, абсолютно надежные сведения. Пользуйся! Если знаешь как.

– И воспользуюсь!

Турецкий поднялся и напряженно заходил перед Реддвеем туда-сюда.

– Каким образом?

– Давай по порядку: ты говоришь, что при введении в курс дела тебя сознательно дезориентировали. Так?

– Так, так. Но с какой целью?! Вот в чем вопрос сейчас.

Турецкий отрицательно покачал головой.

– Дерьмо вопрос, как говорит Вячеслав Иванович. Если тебе морочили голову, значит, был в этом высокий государственный интерес. Хотя, в скобках, по словам другого знакомого нам мыслителя – господина Романова – любой высокий государственный интерес на поверку оказывается чьим-то глубоко личным, низким и корыстным.