Антибункер. Погружение - Вадим Денисов

Я опять заглянул в ярко освещённые окна столовки, выискивая Глебову. Вон она, о чём-то болтает с той самой Викой, оказавшейся не учительницей, а местной медичкой. Смеётся.

– А она согласится?

Дед ехидно усмехнулся и сильно хлопнул меня по плечу.

– Дурачок ты, паря, хоть и старший сержант! Эх, молодёжь…

* * *

Исторические места на Енисее, если идти с севера, начинаются от Диксона до Туруханска. Потом ты проходишь отрезок, на котором стоят обычные, в общем-то, поселения, в хронологиях ничем особенным не отметившиеся. И лишь от Енисейска и южней можно говорить о насыщенных событиями истории местах.

Я этих мест толком не знаю, всё как-то мимо, как-то пролётом-проездом. Если на пароходе, то с короткой остановкой. А чаще летал самолётом: сразу на Туруханск, Норильск или Хатангу. Там уже садился на военный борт и отправлялся на ППД «Челюскин» или на Северную Землю.

Как назло, капитаны лайнеров останавливались в Енисейске всего минут на пятнадцать, ничего не успеваешь посмотреть. Там такой нюанс был… Подходя с нарушением графика, капитан загодя объявлял по громкой связи, уведомляя пассажиров: «Теплоход идёт с отставанием от расписания движения! Транзитным пассажирам, которым грозит опоздание к пересадке в Красноярске, рекомендую сойти в Енисейске и добираться автобусом или маршруткой, это всего несколько часов пути».

И многие сходили. Палубы после Енисейска пустели, ведь оставшимся на борту придётся тащиться ещё сутки, проходя через Казачинские пороги.

Я каждый раз оставался на судне, а потом каждый раз жалел, что не сошёл. В Енисейске есть на что посмотреть, это вообще интересный город, с богатой и сложной биографией, лишний раз напоминающей, насколько бывает переменчивой Госпожа Удача.

В начале XVII века на левом берегу Енисея, в двенадцати верстах от его притока – Кеми – был построен Енисейский острог. И на протяжении полутора столетий этот город стал главными воротами в Восточную Сибирь. Дело в том, что победы Ермака и основание крепостей-острогов на Иртыше и Оби открыли доступные пути за Урал. Затратная и опасная дорога на Енисей по «Дышучему морю», как раньше называли Северный Ледовитый океан, почти остановилась.

Появился речной путь до Обской губы, оттуда морем можно было попасть в Тазовскую губу, из которой промысловики и государевы люди волоком перебирались в реку Турухан, это левый приток Енисея. Во много раз удобней и короче была ещё одна разведанная дорога от средней Оби на реки Кеть и Кемь, что впадают в Енисей чуть ниже устья Ангары. Эта дорога, соединив великие водные пути по Оби, Енисею, Байкалу и Лене, надолго стала ключевой магистралью. Вот на ней и поставили Енисейский острог.

Еще ранее на этом месте существовало «плотбище», то есть верфь по производству артелями кочей – такая хитрая практика позволяла не таскать громоздкие суда с муками и матами по волокам, а собирать их на месте. Кстати, стоил тот коч больше полста рубликов, а порой, в сезон и под спрос, цена взлетала аж до двух сотен – деньги по тому времени просто адские…

Сначала будущий центр русского фронтира звался «Тунгусской острог», и его появление можно считать началом планомерного освоения Восточной Сибири. Здесь, в среднем течении Енисея, пионеры фронтира столкнулись с западными тунгусами, оказавшими им сопротивление, – с появлением русских они теряли свое господство над практически порабощёнными ими остяками-кето. Тунгусы не только нападали на промышленников и сборщиков ясака, угрожая вырезать всех русских, но и постоянно разоряли остяков, что вредило престижу государства. Так что первые годы существования Енисейского острога его гарнизон был занят тунгусской проблемой.

Район оказался богат на пушнину. Как говорили тогда, ясачные тунгусы приходили в Енисейск в собольих шубах, у других даже лыжи были подбиты соболями.

Так, в местах плодородных, богатых зверем, рыбой, железом, и возник Енисейск – один из старейших сибирских городов. За свою почти четырёхсотлетнюю жизнь он пережил многое: расцвет и упадок, пожары, ссыльных и золотую лихорадку. До конца XVIII века Енисейск оставался столицей огромного края. Пушные богатства привлекали на Енисей массу промышленников и скупщиков пушнины. Соболь стал символом Енисейска, и его изображение появилось на гербе города, ставшего крупным центром металлообработки, солеварения и судостроения, здесь работали более двадцати фабрик и заводов. Суда, построенные мастерами, использовали как многочисленные экспедиции, так и перевозчики грузов. Через город прошли торговые пути на Тобольск и Москву, на восток и юг Сибири, на Амур и в Китай.

А потом – бац! И всё пропало.

В связи с открытием Транссибирской магистрали, пролегавшей южнее, основной поток грузов пошёл через юный Красноярск, который, между прочим, основали посланники из Енисейска. Вот такой облом.

Думаю, что жители Енисейска до последнего времени ревностно относились к южному соседу, в одночасье ставшему столицей края…

…Я опустил бинокль и зло сплюнул в воду, чего обычно себе не позволяю. Но тут уж не выдержал, зрелище этого заслуживало.

Развалины несчастного города лежали напротив, прямо через реку.

Узнаваемый абрис, который после долгого путешествия по малонаселённым участкам великой реки буквально вбрасывал зрителя в игрушечную цивилизацию, как будто замороженную в начале XX века, теперь являлся воплощением тьмы и разрухи.

– Господи, поверить в такое невозможно, – вышептала Екатерина, опуская бинокль и прижимая предплечье к глазам.

– Сама же видишь…

Исторический центр Енисейска состоит практически сплошь из объектов архитектуры краевого, регионального, всероссийского и даже международного значения. Дома известных золотопромышленников, торговые палаты и гимназии, храмы и читальни. Многие из них использовались в качестве школ, больниц и других учреждений. Реконструкцию масштабную накануне затеяли… И всё пропало. Нет здесь больше живой русской старины, в этом городе-памятнике, как не осталось этой атмосферы в центре Красноярска.

Над высокой подпорной стенкой из камня тянулась чёрная полоса пожарищ и остатки полностью или частично обвалившихся зданий.

– Чёрт, Кать, посмотри, палатка осталась!

Летнее кафе наверху, судя по всему, работало до последнего часа. Надо же, вечно реставрируемую церковь развалили окончательно; от двухэтажного белого здания, стоящего слева от причала, остался всего один этаж, пожарная часть исчезла. А полотняная крыша с рекламой известной пивной марки и сейчас выделялась ярким пятном. Пьяный бизнес всегда выживает, удивительные у него адаптивные свойства!

– Сумасшествие, – поделилась Катя. – И радиомачты нет…

Дебаркадер вроде без видимых повреждений, пришвартовавшихся судов нет. Есть автотехника! Обычно возле него на берегу стоят несколько машин, то и дело причаливает судно, пассажиры которого хотят попасть чуть дальше. А уж к прибытию большого лайнера количество таксистов может исчисляться десятками.