Много шума вокруг волшебства - Патриция Райс

Трев удивленно вскинул голову, Синда тоже вопросительно посмотрела на Кристину.

– Мелинда приехала ко мне, – пояснила Кристина, – потому что не хотела ехать к графу в Лондон, но не знала, что случилось с сэром Тревельяном. Она была в такой растерянности, что мы решили не оставлять ее и забрали с собой.

– А как же Черти? – к удивлению присутствующих, обеспокоенно спросил Тревельян. – Где находится девочка?

– У нас дома, сэр, с няней, которую я наняла для нашего сына. – Кристина положила руку на слегка выступающий живот.

Синда едва не рассмеялась, видя, как Трев пытается осмыслить, как можно знать пол еще не рожденного ребенка и даже нанять для него няню. Но он уже начинал понимать, что если будущая мать – из клана Малколмов, то особенно удивляться нечему. Поэтому он только поблагодарил Кристину за заботу о девочке.

– Эйден, ради Бога! Ведь это внук графа, а не какой-нибудь дикарь! Отпусти его! – приказала возмущенная Синда. Ну почему ее родные не могут вести себя так же выдержанно, как Трев?! – Тебе понравилось бы, если бы Тревельян вот так схватил тебя за руку?

– Пусть бы только попробовал! – ворчливо ответил гигант, но освободил своего пленника и скрестил руки на мощной груди.

– Как-нибудь в другой раз, – пообещал Трев и повернулся к коридору, откуда послышались медленно приближающиеся шаги. – Полагаю, мне объяснят смысл всего этого? Скоро течение повернет от берега, и мой корабль окажется на мели.

Опираясь на руку Сесиль, в комнату, переваливаясь, вошла Мелинда, придерживая свой выступающий живот. Девушка заботливо помогла виконтессе опуститься на диван около окна.

– Ну, позвольте мне рассказать вам об условиях нашего соглашения, чтобы ни у кого не оставалось никаких сомнений и вопросов, – заявил герцог. – Синда, этот человек осмелился просить твоей руки.

Она вежливо кивнула отцу. Пусть себе устраивает свой спектакль. В своем будущем она не увидела брака, но Трев поступил как джентльмен. Не отрывая взгляда от Трева, она машинально перевернула страницу альбома и продолжала рисовать, выражая то, что не мог высказать ее язык.

Герцог привык к ее молчаливым ответам.

– Я предложил сэру Тревельяну поднять перед парламентом вопрос о законности его рождения, чтобы он мог потребовать принадлежащего ему по праву положения и был назначен опекуном виконтессы и ее детей в отсутствие его кузена. Это вас устроило бы, леди Рочестер?

В глазах Мелинды промелькнул страх, она пытливо посмотрела на Кристину и на Синду, затем обернулась к Тревельяну.

– Но вы не выгоните нас из дома?

– Вы отлично знаете, что не выгоню, – коротко ответил Трев.

Синда поняла, что он решил не говорить Мелинде о том, что виконт жив, пока сам в этом не убедится. Не стоило снова повергать в горе леди, особенно теперь, когда она, казалось, научилась несколько владеть собой.

Выпрямив спину, виконтесса обратилась к отцу Синды:

– С тех пор как сэр Тревельян появился в Уиллоузе, он относился ко мне и к дочери с большим вниманием и заботой. Я доверяю ему больше, чем графу Лэнсдауну.

Синда едва удержалась, чтобы не издать ликующий крик. И в глазах Тревельяна она тоже заметила облегчение. Теперь у него есть семья, которую он так хотел и которая ему доверяет. Но Синда была уверена, что отец еще не все сказал.

– Отлично. – Одобрительно кивнув, герцог повернулся к Тревельяну: – Вы сами спросите мою дочь или это сделать мне?

От волнения Синда сильно сжала карандаш, и он сломался. Опустив взгляд на рисунок, она внутренне ахнула, торопливо перелистнула страницу и спрятала сломанный карандаш за спину. Мать с подозрением взглянула на нее, но тут раздался голос Тревельяна.

– Его светлость предлагает мне обменять счастье его дочери на снятие с меня обвинения в убийстве и поддержку моего дела в парламенте, – пояснил Трев слушателям. – Я не принял его предложение, поскольку для меня гораздо важнее счастье Синды, чем мое собственное, и хочу посоветоваться с ней. А с парламентом и со своим дедом я могу справиться и без посторонней помощи.

Он произнес это с такой отважной гордостью, что Синда готова была заплакать. Этот человек никому не желал подчиняться и кланяться и поставил на карту свое будущее, спрашивая о ее решении. За одно это она полюбила бы его!

Она и без объяснений догадывалась, что отец считал Трева недостойным ее и заявил ему, что она будет счастливее, если он ее оставит. Любой другой человек из круга ее знакомых джентльменов с готовностью ухватился бы за предложение избежать вынужденного брака.

И если она по-настоящему любит Трева, она может дать ему все, о чем он мечтает – свободу от тирании деда и жизнь с семьей виконта, – стоит ей только заявить, что без него она будет счастлива. Правда, сказать такое перед лицом всего ее семейства значило бы жестоко и незаслуженно оскорбить его.

Ей пришлось напомнить себе, почему она решила никогда не выходить замуж, – чтобы иметь основания прогнать его с чистой совестью.

Она снова нашла ту страницу альбома, где только что появился ее рисунок. Теперь она ясно поняла, почему, когда она рисует себя, над ее головой обязательно появляется темное облако. Ей не суждено быть счастливой. Но Трев заслуживает счастья.

– Я могу быть счастливой без вас, – сказала она так тихо, что всем пришлось напрягать слух. – Отправляйтесь в парламент с моим отцом и восстановите свое доброе имя, чтобы вы могли спокойно позаботиться о своей семье.

Трев словно оцепенел. Как и его дед, Синда с презрением отвергла его. Он не ожидал от нее столь жестокого удара. Закусив губы, Синда опустила глаза на изображенное в альбоме ужасное предсказание ее судьбы, чтобы не видеть выражение страшной боли в глазах Трева.

Ей не хотелось видеть, как он уведет Мелинду из комнаты, ни разу не оглянувшись на нее.

Все вдруг возбужденно зашумели, но, Синда, казалось, ничего не слышала. Слезы ожгли ей глаза, когда она смотрела на страшный рисунок, который неосознанно сделала ее рука: в темном грязном переулке лежит избитое и окровавленное тело виконта, а его убийцы скрываются. Они были изображены спиной к зрителю, так что Синда не могла их узнать. Вероятно, это были грабители. Виконта убили грабители, а может быть, контрабандисты. Так вот почему она больше не рисует его во сне. Вернулась ли к нему память? Убили ли его за то, что он что-то знал?

Но это был уже второй рисунок, который побудил ее отказаться от Тревельяна и своего будущего в обмен на помощь ее отца. На втором рисунке она нарисовала Трева, стоящего над своим кузеном с дубинкой в руке и с выражением безнадежной горечи в глазах.

Она знала, что не он убил своего кузена, ведь она нарисовала этих грабителей. Но даже она понимала значение второго рисунка – и будущее, которое предсказывал ее дар.

Трева арестуют как убийцу своего кузена, даже если ее отец подкупит судью – если только рядом с Тревом, когда он окажется в Лондоне, не будет такого же влиятельного человека, как ее отец, пока не обнаружат тело виконта.