Тени за холмами - Антонина Крейн

Но вдруг время замерло.

Вообще замерло. На всей полянке.

Удивленный комар — один из первых в этом году — уже пару секунд как топчущийся на моем носу — застыл, балансируя на одной ножке.

Незадачливый культист, пытающийся надеть штанину и в итоге обреченно падающий на границу костра, завис под лихим углом, гравитации не по нраву.

Дама в воздухе замерла. Ринда, исказив рот, орала своё неуместное, глупое «да». Мелисандр вцепился ей в ноги и морщился оттого, что подростковые ботинки бьют по груди. Пшеничные брови сведены, лоб нахмурен.

Я поняла, что и сама не могу шевельнуться. Совсем. Даже моргнуть.

Краем глаза, однако, я увидела Анте Давьера: он бежал к костру с противоположной от нас стороны — и теперь так же замер, одна нога в воздухе, одна рука… опрокидывает в горло колбу с кровью Рэндома.

Хранитель спёр мою заначку?!

— Тинави, Мелисандр, я знаю, что вы слышите меня, но не можете ответить, — раздался в мозгу холодный голос Теннета. Сам он оставался недвижим. — Я заморозил время. Увы, запаса крови не хватило на то, что дать нам двигаться в заморозке. Только нашим мыслям. Поэтому, Мелисандр, слушайте. От этого зависит ваша жизнь. Судя по положению пальцев этой стервы, она сейчас телепортируется. Вероятно, в Мудру. Вы держитесь за девочку — значит, вас дёрнет вслед. Мы с Тинави уже не успеем вмешаться. Ваша задача: хотеть последовать за этой тварью. Всем сердцем. Это важно, Мелисандр. Уже сейчас начинайте думать: Я ХОЧУ ПОСЛЕДОВАТЬ ЗА НИМИ. Иначе вас разорвёт, ясно? Там, на месте, будьте послушным пленником. Забудьте о том, что вы герой. Ваша задача — выжить. Ждите нас. Так, заморозка иссякает. Еще раз, господин Кес: ВЫ ХОТИТЕ ПРЫГНУТЬ С НИМИ. Удачи.

В голове у меня будто хлопнули двумя металлическими тарелками.

Натянутая тетива времени оборвалась. Комар на носу упал замертво, не выдержав. Полуголый культист шлепнулся на угли и заверещал. Теннет, чертыхнувшись, неловко восстановил равновесие.

"Богини", Ринды и Мелисандра не было. Нигде не было.

Прыгнули.

Я со стоном закрыла лицо руками.

Прорастает сквозь камни трава —

Так же,

Как прорастает сквозь время память о тебе,

Каждую весну — новая, но не вполне.

Ты сеял не зря, и если

Дрогнула где-то рука —

Ничего,

Трава, что осталась,

Никому не приносит зла.

Заговор, читаемый над убитой нежитью,

Срединное государство, II век

— Уносим ноги! — ёмко скомандовал Анте, подбегая к тюку по имени Гординиус Сай.

Я согласно кивнула и — здравствуйте, прямые смыслы слов — примерилась к острым коленкам волшебника, торчащим даже сквозь плотный атласный балахон. Анте сграбастал жреца за подмышки.

Мы, семеня, потащили добычу прочь с поляны. Нас провожали горестные крики немногочисленных культистов: они торчали из тумана по краям лужайки, как суррикаты, и громко изъявляли своё недовольство произошедшим. Вмешиваться и спасать «жреца», впрочем, не спешили.

— Костер потушите, удивленные! — рявкнула я, потому что бесхозное пламя исподтишка уже тянулось острыми языками дальше: к старому пню и аппетитной траве вокруг.

И тотчас я спохватилась:

— Анте, может, еще культиста какого похитим? Допросим, все дела.

— Я смотрю, вы вошли во вкус, — хмыкнул Давьер, перехватывая Гординиуса поудобнее и утирая со лба выступивший пот. — Нет, сейчас важнее уйти подальше. Не знаю, как этой стерве, но мне при наличии магии нужно всего минут десять, чтобы настроить формулу для перемещения в пятьсот миль с отложенным возвратом по щелчку. А она вряд ли оставит нам свидетеля.

— Десять минут? — я удивилась. — Я думала, боги могут Прыгать сколько угодно.

— Мы ж не блохи… — проворчал Давьер, перелезая поваленную сосну. — Не путайте короткий Прыжок с длинным перемещением. Для второго по-хорошему нужен полноценный телепорт. В принципе, если магических препятствий на пути не ожидается, можно обойтись без пентаграммы, но формулу-то надо подготовить! Или уж идти через Междумирье, но это как микроскопом гвозди забивать.

— А я к вам в Хейлонд безо всяких формул заскочила! — горделиво удивилась я. — И обратно тоже.

— Вам с донором повезло. Рэндом использует людей как одноразовых фамильяров — часть нагрузки при перемещении ложится на них. Поэтому, думая о вас в гостинице, я как бы проложил вам маршрут, сделал за вас большую часть работы, на здоровье. Надеюсь, профиль летучей «богини» — не телепатия. Иначе неважно, как далеко от костра мы уйдем: она все равно Прыгнет к нам, примите-распишитесь…

— Разве для Прыжка к человеку надо быть телепатом? Я же Прыгала к королю и к Лиссаю в том году, хотя связи с Рэнди у меня тогда не было. И Полынь ко мне умеет метнуться. Вон, на днях демонстрировал.

— К очень близким людям можно, если недалеко и поднапрячься. К знакомым — на расстояние до тридцати метров. К чужаку — не получится. А вообще, что-то я не помню, чтоб занимался к вам в учителя, Тинави, — выплюнул Анте.

Я вздохнула, но не стала «кусаться» в ответ.

Как ни крути, Давьер разбирается в магии и Расширенных Правилах Вселенной куда лучше, чем все мы, вместе взятые. И судя по тому, что хранитель еще не смеется, как гиена, издевательски вскрикивая: «Это, что ли, та самая «богиня»? Хрень это, а не богиня! Дайте колбу, надаю ей по щам», то дамочка из костра представляет собой проблему.

А когда у проблемы в плену твой друг, ёрничество неуместно.

Мы, пыхтя и сопя, преодолели очередной овраг.

Впереди показался тракт, ведущий в Шолох. У дороги стояла каменная скульптура монаха, который одной рукой поддерживал столб-указатель, ощерившийся табличками, как палица, а в другой руке держал маг-фонарь.

— Я, конечно, понимаю, что это чтоб надписи в темноте читались, но гуляй я тут одна и увидь монаха с лампадой — сразу б умерла от разрыва сердца, — поделилась я. — И что потом?

— Кладбище близко, не страшно, — «успокоил» Анте.

Вскоре дорога превратилась в мост, пересекая речушку, и мы остановились, чтобы всласть напиться и поругаться.

Потребность в скандале мы ощутили одновременно — а это первый признак удачного партнёрства.

Ссорились самозабвенно, так, что искры летели: пытались взбодриться перед полутора часами пешком. Ибо кэбы здесь по ночам не ездят.

Анте взбесил меня своей очень странной совестью: той самой, что позволила ему стащить с каминной полки пробирку, но почему-то только одну. Хранитель же был недоволен моим мозгом, вернее, «его отсутствием» (цитата). Потому что я с собой крови вообще не взяла.