Страх. Почему мы неправильно оцениваем риски, живя в самое безопасное время в истории - Дэн Гарднер

Можно только прогнозировать, к каким последствиям это приведет, но многие эксперты уже бьют тревогу. В 2007 году группа из 270 детских психологов и педиатров Великобритании, США, Канады и Австралии подготовила открытое письмо и направила его в редакцию Daily Telegraph. В письме говорилось, что «свободные игры без жесткого контроля взрослых вне дома» чрезвычайно важны для личностного развития ребенка и их ограничение – частично, в силу «страха родителей перед незнакомцами», – может быть причиной «резкого роста числа психических заболеваний у детей».

Конечно, это всего лишь предположение, но оно имеет под собой больше оснований, чем страх, что ребенка похитит незнакомец, или другие популярные страхи. Когда мы учим наших детей видеть угрозу в каждом незнакомце, когда целое поколение воспитывается в духе, что опасность скрывается под каждым кустом, лишь вопрос времени, какими вырастут эти мальчики и девочки и какое общество они сформируют.

Крайне неудачно, что эти разъедающие страхи перед насилием получают столь широкое распространение именно сейчас, потому что они скрывают очень важный факт: современные развитые страны – это самое мирное и безопасное общество за всю историю человечества. Но это утверждение в корне противоречит восприятию, сложившемуся у большинства людей, и на то есть свои причины. Часть из них я описал выше. К тому же большинству людей известно, что уровень преступности начал быстро расти в 1960-е годы, эта динамика продолжилась в 1970-е и достигла пика в 1980-е. В середине 1990-х уровень преступности в большинстве стран остался на прежнем уровне или даже снизился (например, в Канаде и США значительно), но все равно число преступлений сегодня превышает аналогичный показатель в 1950-е годы. В США в 2005 году число убийств составляло 5,6 на 100 тысяч населения, а в 1955-м их совершали 4,1 на 100 тысяч населения. В Англии и Уэльсе аналогичный показатель составлял 1,4 в 2005 году по сравнению с 0,63 в 1955-м.

Однако это статистика только за последние пятьдесят лет, меньше продолжительности одной человеческой жизни. Долгосрочная перспектива измеряется столетиями, а не десятилетиями, и если взглянуть на период, охватывающий несколько столетий, мы поймем, в какое мирное время живем.

Вот история, которая непременно попала бы в заголовки газет в 1278 году, если бы в Лондоне XIII века были газеты. «Саймонет Спинелли, его любовница Агнес и Джеффри Береманн находились в доме Джеффри, когда между ними вспыхнула ссора. Саймонет покинул дом и вернулся вечером того же дня в сопровождении своего слуги Ричарда Рассела. Между Саймонетом и Джеффри вновь произошла ссора, и Саймонет убил Джеффри». Историк Джеймс Бьюкенен Гивен обнаружил это описание, изучая дела выездных сессий лондонского суда. Исторические записи были настолько подробными, что Гивен смог подсчитать число убийств в Лондоне за этот год – 15 на 100 тысяч населения. Почти в одиннадцать раз выше, чем сегодня.

После Гивена многие другие историки проводили похожую работу в Анг­лии и других странах Западной Европы, и результаты были примерно одинаковыми. В позднее Средневековье «число убийство составляло примерно 20 на 100 тысяч населения», пишет Мануэль Айснер, криминолог Кембриджского университета. Это в 14 раз больше современного показателя в Великобритании и почти в четыре раза больше, чем в США. И это притом что современному американскому показателю немало способствует обилие дешевого огнестрельного оружия, недоступного в кровожадное Средневековье.

Если бы сказанное было верно только для позднего Средневековья, это не имело бы большого значения для современности. Однако историки и криминалисты изучили архивы по всей Западной Европе и обнаружили интересную тенденцию: чрезмерное число убийств в Средние века медленно, но верно на протяжении десятилетий и столетий снижалось, пока не стало минимальным в начале ХХ века. После небольших колебаний в обе стороны вплоть до 1960-х годов, а затем до 1980-х число убийств умеренно росло, а затем вновь началось снижаться. Таким образом, несмотря на рост преступности в последние десятилетия, число убийств сегодня находится на самом низком уровне за восемьсот лет.

Лоуренс Кили в своей книге War Before Civilization: The Myth of the Peaceful Savage («Война до цивилизации») рассказывает: у археологов и антропологов нет недостатка в доказательствах того, что уровень физического насилия среди древних людей, а также в изолированных племенах современного мира был и остается крайне высоким. Десятилетиями европейцы, путешествовавшие по пустыне Калахари, считали живущих там бушменов племени кунг-сан «безобидным народом», о них даже была написана книга с одноименным названием. Однако, когда ученые начали изучать это племя более пристально, пишет Кили, оказалось, что число убийств у них «от 20 до 80 раз превышает аналогичный показатель основных промышленно развитых стран». Когда в начале ХХ века впервые был установлен контакт с изолированной этнической группой коренных народов Северной Америки, состоявшей из 15 семей эскимосов, «каждый взрослый мужчина этой народности хотя бы однажды совершил убийство». В конце XIX века число убийств у индейского народа яганов, живущего в южной части Южной Америки, было в десять раз выше, чем в США.

По мнению некоторых ученых, называть это убийствами не совсем верно, так как в некоторых случаях это скорее похоже на проявление насилия на войне, чем на бытовые преступления. С этой точки зрения Кили приводит пример племени гебуси из Новой Гвинеи: «Согласно расчетам, американским военным за время девятилетнего военного конфликта пришлось бы уничтожить практически все население Южного Вьетнама вдобавок к числу убийств внутри США, чтобы сравняться с этим показателем в племени гебуси».

Приведенные доказательства позволяют сделать вывод, что уровень насилия в развитых странах сегодня гораздо ниже, чем в обычных человеческих отношениях. Фактически он является самым низким за всю историю человечества.

В последние десятилетия снижается и уровень «легализованного» насилия – войн и военных конфликтов. «Вероятность войн между государствами, как и гражданских войн внутри государств, самая низкая с 1960 года», – заявил Монти Маршалл из Университета Джорджа Мейсона в интервью New York Times в 2005 году. О том же говорят и результаты другого крупного исследования, проведенного Центром безопасности человека Университета Британской Колумбии. «За последние десятилетия глобальное состояние безопасности претерпело значительные положительные изменения, но этот факт остается почти незамеченным. Число гражданских войн, проявлений геноцида и международных военных конфликтов резко снизилось». Только с начала 1990-х годов это снижение составило 40%. И опять же большинство людей убеждено, что ситуация прямо противоположная. Эндрю Мак, руководитель Центра безопасности человека, рассказал мне: «Всякий раз, когда начинается война, происходит масштабный акт политического терроризма или что-то подобное, это получает широкое освещение в СМИ. Когда военные конфликты завершаются, они тихо отходят на второй план. Если СМИ вообще соберутся об этом упомянуть, это будет один абзац на 16-й странице. Так что у людей складывается впечатление, что число новых военных конфликтов постоянно растет, и они не понимают, что гораздо больше войн уже закончилось, чем началось».