Щит дьявола - Лео Кесслер

Получив указание немедленно взять Аахен, Кортни Ходжес тут же позвонил генералу Джозефу Коллинзу по прозвищу Джо-Молния.

— Извини, что приходится тревожить тебя и будить среди ночи, Джо… — начал он.

— Вы не разбудили меня, сэр, — мгновенно откликнулся генерал Коллинз. — Я и не спал. Рано утром, на рассвете, мы начинаем наступление на Аахен, так что я как раз занят его подготовкой.

— Именно поэтому я и звоню тебе, Джо, — сказал Ходжес. — Я хочу, чтобы ты дал указание Кларенсу придать еще один, дополнительный полк частям полковника Зейтца, которые пойдут во главе этого наступления на Аахен. — Он сделал небольшую паузу: — Я хочу, чтобы вы в конце концов взяли этот проклятый Аахен, Джо! Взяли уже сегодня утром.

— Аахен вполне возможно взять имеющимися у полковника Зейтца силами, — попытался возразить Коллинз.

— Не уверен, Джо, не уверен, — пробурчал генерал Ходжес. — В любом случае я хочу иметь стопроцентную гарантию того, что Аахен будет взят. Тебе не следует забывать о том, что вся эта история со взятием города уже порядком поднадоела тем, кто сидит в Вашингтоне. Она ведь тянется уже больше двух месяцев. А Аахен по-прежнему находится в немецких руках. Сколько можно, Джозеф?

Генерал Коллинз мог бы произнести немало резких слов по поводу тех, кто сидел в Вашингтоне и был недоволен тем, с какой скоростью его войска овладевали Аахеном, но он был слишком опытным и выдержанным генералом, и поэтому не сделал такой глупости. Вместо этого он произнес:

— Я понял, сэр. Я все сделаю, как вы сказали. Аахен будет взят — можете быть в этом совершенно уверены!

— Благодарю тебя, Джо, — бросил генерал Ходжес и повесил телефонную трубку.

Пять минут спустя командующий Первой армией уже лежал в своей удобной постели на втором этаже отеля «Британник» в Спа. Во время Первой мировой войны, когда сам Кортни Ходжес был всего лишь пехотным капитаном, воевавшим на юге Франции, в этом самом месте располагалась ставка германского кайзера. Еще через пять минут генерал уже крепко спал. Однако к этому моменту маховик исполнения отданных им указаний уже завертелся на полную мощность. Штаб Первой армии издавал приказ за приказом, направляя их в войска. Офицеры принялись будить своих людей, поднимая их с постелей и готовя к атаке. Люди торопливо завтракали, получали оружие и амуницию и спешили занять место в боевых порядках наступающих войск. Вся огромная американская военная машина пришла в движение — с единственной целью: непременно взять этим утром немецкий Аахен. И в наступившей суматохе и в обстановке лихорадочной подготовки к решительному наступлению горстка уцелевших бойцов боевой группы СС «Вотан» во главе со штандартенфюрером Куно фон Доденбургом сумела проскочить через боевые порядки «Большой красной единицы» и примыкавших к ним частей «Мясников Рузвельта» — и вырваться туда, где уже не было американских войск.

Прошло полчаса бешеного бега по пересеченной местности, и бойцы «Вотана» услышали окрик невидимого в темноте мальчишки:

— Хальт! Стоять! Кто идет?

Прокричав эти слова, мальчишка, не дожидаясь ответа, выстрелил из винтовки. Матц, выругавшись, опустился на одно колено.

— Что случилось, Матци? — закричал Шульце.

— Этот законченный маленький кретин прострелил мне ногу — мою деревянную ногу! — в бешенстве заорал Матц.

Из-за дерева вышел мальчишка лет шестнадцати. Он был одет в форму гитлерюгенда. В руках у него было большое французское ружье «Лебель», изготовленное еще в начале века.

— Какого дьявола ты стрелял, идиот? — закричал на него Куно фон Доденбург. — Если тебя поставили часовым, ты должен был дождаться отзыва или ответа, прежде чем начать стрелять!

— Гефрайтер не объяснил мне, господин штандартенфюрер, — произнес мальчишка с виноватым видом. — А я решил, что вы — американцы.

Ярость фон Доденбурга сменилась чувством облегчения. Он потрепал мальчишку по шее и подмигнул ему:

— Ты должен запомнить, парень, что у фюрера не так много солдат, и он не может допустить, чтобы их подстреливали еще и юнцы из гитлерюгенда. А теперь скажи мне, где находится твой штаб?

Но прежде чем мальчишка успел ответить на его вопрос, штурмбаннфюрер Шварц проронил:

— Господин штандартенфюрер, прислушайтесь!

Фон Доденбург резко повернулся.

— К чему я должен прислушаться, Шварц? Я ничего не слышу.

— В том-то и дело, господин штандартенфюрер, — печально произнес Шварц. — Со стороны Аахена больше не слышно никаких звуков.

Куно затаил дыхание. Да, Шварц был совершенно прав. Небо на западе было красным от пламени пожаров. Но со стороны того места, где его люди так долго воевали и где так много из них полегло, не доносилось ни звука. Это означало, что священный немецкий город Аахен был полностью взят американскими войсками.

* * *

На рассвете на горящий Аахен опустилась тишина. Пробираясь по загроможденным мусором и временными баррикадами улицам, американские солдаты не слышали никаких других звуков, кроме потрескивания пламени да грохота лепных украшений, падающих с карнизов горящих домов. Противник, с которым они дотоле так упорно воевали, попросту исчез — за исключением мертвецов, которые валялись по обочинам. Высокий тощий Эл и хранивший в своем лице черты итальянского происхождения Бенни, которые до этого успели так здорово позабавиться с Эльке Симоне, потихоньку отстали от других солдат своей роты и скользнули под прикрытие обгоревшего остова «тигра». С обожженного танка свешивался изуродованный труп танкиста — оберштурмфюрера СС.

— А теперь быстро туда, — указал Бенни на закопченное здание отеля «Квелленхоф», — нам надо успеть туда, прежде чем до этого местечка доберутся жадные ублюдки из нашей роты и опередят нас.

Эл согласно кивнул и, повесив свой карабин на плечо, невольно поморщился от боли — в последний момент эта немецкая сучка успела сильно разодрать своими длинными ногтями мясо на его плече. Но, превозмогая боль, он устремился вслед за низеньким Бенни внутрь отеля «Квелленхоф».

В бывшей штаб-квартире бригадефюрера СС Дегенхардта Доннера царила обстановка разрушения и запустения. Повсюду валялись мертвые немецкие офицеры. Однако, несмотря на то, что все стены внутри отеля были выщерблены пулевыми отметинами, отнюдь не все эти офицеры германской армии пали от рук американцев. Перед огромным разбитым зеркалом, например, Эл и Бенни увидели мертвого толстого майора. Он по-прежнему сжимал в своей правой руке пистолет, выстрелом из которого снес себе половину черепа.

Пока Бенни поглядывал по сторонам, Эл умело обыскал мертвого майора и снял с его мундира Германский крест в золоте и Железный крест первого класса, а также прибрал к рукам пистолет «вальтер».

— Эта игрушка стоит по меньшей мере пятьдесят баксов, — промолвил Бенни. — Проверь-ка его зубы, Эл!

Высокий худой Эл открыл рот покойного майора. В глубине рта что-то матово блеснуло. Эл тут же вытащил зубоврачебные щипцы, которые успел стянуть из полуразрушенного стоматологического кабинета во Франции, выдернул зуб с золотой коронкой, швырнул его в мешочек, который Бенни уже держал наготове раскрытым, и выпрямился.