Путешественник. Том 1. В погоне за рассветом - Гэри Дженнингс

— А это, — сказала Мот, показывая наверх, — окна, через которые солнце отсчитывает каждый прошедший день.

Без сомнения, отверстия сии самым тщательным образом расположили по верхнему периметру купола, и как только солнце вставало, оно освещало внешнюю сторону купола; там имелись вставки из плиток с арабскими письменами, которые вплетались в мозаику. Шахразада прочитала вслух слова на плитках, которые освещали солнечные лучи. По всей видимости, сегодня по мусульманскому летоисчислению был третий день месяца Джумад-ус-сани 670 года от Хиджры Пророка[134], или, по персидскому календарю, 199 год их эры. Узнав это, мы вместе с Шахразадой Мот, бормоча и подсчитывая на пальцах, перевели дату в христианское летоисчисление.

— Сегодня же двадцатое сентября! — воскликнул я. — Мой день рождения!

Шахразада поздравила меня и сказала:

— У нас принято дарить в день рождения подарки. А у христиан тоже есть такой обычай?

— Вообще-то, да.

— Ну тогда я сделаю тебе подарок сегодня ночью, если ты достаточно храбр и не побоишься получить его. Я подарю тебе ночь zina.

— Что такое zina? — спросил я, хотя и подозревал, что догадываюсь.

— Это недозволенная связь между мужчиной и женщиной. Это haram, что значит «запретное». Если ты надумаешь получить свой подарок, мне придется украдкой впустить тебя в свои покои, в anderun дворца, что тоже запрещено.

— Я буду храбрым и рискну! — воскликнул я искренне. И тут кое-что вспомнил. — Но… простите мне дерзкий вопрос, шахразада Мот, я слышал, что мусульманские женщины кое-чего лишены — они не испытывают восторга при zina. Мне говорили, что им якобы делают некое обрезание, хотя я и не могу представить себе каким образом.

— О да, tabzir, — беззаботно пояснила она, — это у нас проделывают почти со всеми женщинами еще в младенчестве. Но никак не с девочками царской крови или с кем-нибудь, кто в будущем может стать женой или наложницей шаха. И разумеется, мне этого тоже не делали.

— Я очень рад за вас, — сказал я совершенно искренне. — Но что же все-таки происходит с остальными несчастными женщинами? Что такое tabzir?

— Позволь мне показать тебе, — сказала она.

Я испугался, ожидая, что шахразада разденется прямо тут же, и сделал предостерегающий жест в направлении бдительной бабушки. Но Мот только хихикнула в ответ и шагнула к нише проповедника в стене мечети, спросив:

— Представляешь ли ты себе устройство женского тела? Тогда ты должен знать, что вот здесь, — она показала на верхушку арки, — прямо у самого михраба, у женщины есть мягкий, похожий на пуговку выступ. Он называется zambur.

— Ах, — сказал я, догадавшись наконец, что красавица имела в виду клитор. — В Венеции его называют lumaghétta. — Я старался говорить бесстрастно, как врач, но знал, что покраснел.

— Точное расположение zambur может слегка отличаться у разных женщин, — продолжала Мот; сама она оставалась при этом совершенно спокойной. — И размер его тоже может быть разным. Мой собственный zambur похвально большой, при возбуждении он увеличивается до размера первой фаланги моего мизинца.

Одна только мысль об этом заставила мой член возбудиться и увеличиться. Поскольку здесь находилась бабушка шахразады, я снова порадовался тому, что на мне были просторные одежды.

А Мот между тем весело продолжала:

— Поэтому я пользуюсь большим спросом среди других женщин anderun: мой zambur может служить им почти так же хорошо, как и мужской zab. Женские игры у нас называются halal, это значит разрешенные, незапретные.

Если до этого мое лицо было розовым, то теперь оно, должно быть, стало коричневато-малинового цвета. Уж не знаю, заметила ли сие Мот, однако это ее не остановило.

— У каждой женщины zambur — это самое чувствительное местечко, самая суть ее женского естества. Если он не возбудится, она останется невосприимчивой к любовным объятиям. Получая совсем мало наслаждения от сношения с мужчиной, она не будет стремиться к нему. В этом и заключается причина, по которой делают tabzir — обрезание, как ты его называешь. У взрослой женщины, пока она не возбудится, zambur скромно прикрыт губами ее михраба. Но в младенчестве у девочки он выступает между маленькими губками. И хаким может легко отрезать его простыми ножницами.

— Бог мой! — воскликнул я. От ужаса мое собственное возбуждение моментально прошло. — Разве можно творить такое?! Ведь женщину, по существу, превращают в евнуха.

— Очень похоже, — спокойно согласилась Мот, как будто ей все это вовсе не казалось таким уж страшным. — Девочка подрастает и становится женщиной, которая добродетельно холодна и избегает сношений с мужчинами, совершенно не стремясь к ним. Образцовая мусульманская жена.

— Образцовая?! Но какой супруг захочет иметь такую жену?

— Мусульманин, — просто сказала она. — Такая жена никогда ему не изменит, ибо не в состоянии представить сам акт zina или еще что-нибудь запретное. Она даже никогда не будет дразнить своего мужа, флиртуя с другим мужчиной. Если женщина правильно соблюдает pardah, она никогда даже не увидит другого мужчину — пока не даст жизнь мальчику. Понимаешь, tabzir никак не влияет на материнство. Обрезанная женщина может стать матерью, и в этом она превосходит евнуха, который не способен стать отцом.

— Даже если и так, все равно — какая страшная судьба.

— Эта судьба определена пророком (да пребудет с ним мир). Тем не менее я рада, что наши женщины лишены подобных неудобств, которые предписаны простому народу. Ну а теперь о твоем подарке ко дню рождения, молодой мирза Марко…

— Как жаль, что еще только утро, — сказал я, глядя на медленно перемещающиеся солнечные лучи. — Это будет самый долгий день рождения в моей жизни, в ожидании ночи zina с вами.

— О нет, не со мной!

— Что?

Мот хихикнула.

— Ну, не совсем со мной.

Сбитый с толку, я снова спросил:

— Что?

— Ты привел меня в смущение, Марко, спросив о tabzir, и поэтому я не объяснила, что за подарок приготовила для тебя. Прежде чем я начну свое объяснение, ты должен принять во внимание, что я еще девственница.

Я снова начал с обидой:

— Вы говорили совсем не как…

Но она прижала палец к моим губам.

— Это правда, мне не сделали tabzir, и я не холодна, и, возможно, меня не назовешь вполне девственной, поскольку я сама приглашаю тебя сделать нечто запретное. Правда также и то, что у меня самый очаровательный zambur и я очень люблю играть с ним, но только разрешенными способами, которые не нарушат мою девственность. Видишь ли, я всегда должна помнить о sangar. Эту девственную плеву нельзя нарушать до тех пор, пока я не выйду замуж за какого-нибудь шаха, иначе никто не возьмет меня в жены. Да и вообще в таком случае будет счастьем, если мне не отрубят голову за то, что я позволила какому-то мужчине лишить меня девственности. Нет, Марко, даже не мечтай заняться со мной zina.