Ведьмина поляна - Василий Головачев

Десант же решено было сбросить на севере плато Роси, где, по донесениям разведчиков, у росичей не было пограничных застав. От побережья до столицы Роси Бореаны было всего семьдесят миль, и командующий десантом четырёхзвёздный шейх Лейба, принадлежащий к древней касте БУ – Истинных Правителей Мира, рассчитывал дойти до Бореаны на бронемашинах за один день, а на второй – захватить город и разрушить его до основания.

Родословная шейха Лейбы уходила во тьму веков и вела род от прямого потомка Главного Атланта Бодуна. Между собой подчинённые командующего десантом звали Блэком, так как он был негром.

В семь часов вечера конунг приказал флоту выдвигаться из порта. К этому времени на борт хладоносца доставили медиков и новый выращенный глаз, и настроение Владыки Юдема улучшилось.

Но пришлось задержаться. Подвели снабженцы, одного из которых конунг тут же расстрелял.

Корабли – носители беспилотников не получили должного количества аппаратов-камикадзе, без чего поход был немыслим. Пришлось ждать вскрытия арсеналов на прибрежных базах и доставки стрекоз. Когда их количество достигло десяти тысяч, конунг снова велел флоту отправляться в Топь. Поэтому эскадра вышла из порта Немки только ближе к утру следующего дня. Когда это случилось, конунг в сопровождении свиты и личной гвардии вышел на палубу «Великого Брюссиля». Светало, и рисунок паутин света в небе побледнел.

Монарху показалось, что он слышит над собой хлопанье крыльев невидимой птицы, но, как ни всматривался в небеса, ничего не увидел. Душой внезапно завладел страх: богатая интуиция Владыки, опиравшаяся на четыре генетические линии, подсказывала ему повернуть назад и не участвовать в нападении на Рось лично. Однако решений своих он никогда не менял, чем кичился, считая себя идеальным стратегом. Мелькнувшее воспоминание о проигранной схватке с росичами только подогрело желание поскорее добраться до цели и доказать своё превосходство.

Первая мысль Максима была – отступать! Если бы им удалось добежать до колодца и нырнуть в него, появлялся шанс избежать столкновения с хладуном. Но мысль мелькнула и пропала, потому что Любава не стала искать путь спасения, занося над головой пестик глушара.

– Разбегаемся и бьём с двух сторон!

Максим хотел напомнить девушке о своём ноже, неплохо справлявшемся с хладунами, но раздалась автоматная очередь, подействовавшая на обоих как электрический разряд.

Пришлось начинать «заячьи прыжки», укрываясь за «грибами» и стойками зала, выбирая момент для ответа.

Как оказалось, вывел хладуна какой-то выродок, что следовало из первой же автоматной очереди: стреляли из еуродского «шмайсера»! Боевик был одет во всё чёрное (мелькнула мысль – только ниндзя нам не хватало!) и на фоне стен с нишами виден был плохо. Но решение Любавы разделиться сыграло беглецам на руку, «ниндзя» растерялся, не зная, в кого надо стрелять, и несколько секунд потерял, ища стволом то одного, то другого противника.

Любава добралась до него первой. Точнее, приблизилась к нему на десяток шагов и «включила» глушар.

По залу пролетела струйка холодного воздуха, вонзаясь в голову автоматчика. «Ниндзя» взвизгнул, роняя оружие.

Но в это время ожил хладун, прыгнув к центру зала сразу на двадцать метров, и плюнул своей смертельно морозной «слюной».

Максим, собиравшийся присоединиться к Любаве и атаковать «пастуха», вынужден был нырнуть на пол между «грибами», пропуская плевок над собой.

Лютый холод разорвал спину наждаком, свёл мышцы, ударил топором по голове, скатился в сердце, стёк в ноги. Боль была такая, что Максим отрубился на несколько мгновений.

Спасло его вмешательство Любавы, заметившей падение россиянина и направившей острие глушара на хладуна. Получив укол «тонкого» поля, симбиот лягушки и кенгуру не стал плеваться ещё раз, с горловым урчанием отпрыгивая в сторону.

– Мак! – крикнула Любава.

Он поднял голову, приходя в себя.

– Я… в норме…

– Нож!

– Да… сейчас… – Максим вытащил нож, но пришедшая в голову мысль остановила руку. – Погоди… давай вместе…

– Что?!

– Попробуем зазомбировать…

– Что?! – повторила вопрос Любава.

– Запрограммируем… как того… на хладоносце…

– Поняла, давай!

Максим поднялся, пошатываясь, но глушара не нащупал. По-видимому, тот выпал, когда он уворачивался от плевка хладуна. А искать его в цейтноте времени означало погибнуть. И тогда он направил на монстра острие ножа, вспомнив слова Корнелия о том, что глушар лишь антенна для сброса энергии, а сила – внутри человека!

– Кричим – стой! Замри! На счёт «три»!

Хладун перестал прыгать, мотая головой, словно выбирал цель для плевка.

– «Три»! – досчитал Максим. – Стой, гад!

– Замри! – присоединилась к нему девушка.

На безобразной голове чудовища скрестились струйки мерцающего воздуха, и он, не закончив процесс прицеливания, превратился в статую!

– Сработало! – прошептала Любава. – Ура!

Что-то лязгнуло за их спинами.

Максим повернулся.

Упавший «ниндзя» вставал, поднимая автомат и направляя ствол на девушку.

Нож молнией прошил воздух, вонзаясь в плечо человека в чёрном, он вскрикнул, однако автомат не опустил.

– Стреляй! – проговорил Максим беззвучно, обращаясь к хладуну, реализовав бессознательную реакцию организма.

И хладун повиновался, извергнув звучный «плевок».

«Ниндзя» дёрнулся, ствол автомата дрогнул, очередь пуль улетела в центральную колонну в зале, и стало тихо: «пастух» хладуна превратился в кусок льда!

Волна холода опала.

Максим расслабился.

– Ну, ты даёшь! – проговорила Любава с дрожью в голосе. – До тебя никто из нас не додумался запрограммировать хладуна!

– Один бы я не справился, – великодушно сказал он. – Страшно было в первый раз, на хладоносце. Я тогда подумал: если выродки управляют хладунами, почему не сможем и мы? К тому же у нас есть излучатели лептонных полей.

Любава посмотрела на глушар в своей руке, спрятала под колонтарь.

– Всё равно ты меня потряс. Что будем делать с ним?

– Да ничего, заберём с собой на лодку. У неё два отсека свободны, в любой можно уместить.

– Не устроит побег?

– Он же не граф Монте-Кристо, – улыбнулся Максим.

– Кто?

– Был на нашей Земле такой писатель Александр Дюма. Он написал роман «Граф Монте-Кристо». Герой романа, моряк, просидел в тюрьме восемнадцать лет и сбежал.

– Не знаю такого имени. Писателей у нас сколько угодно, даже больше, чем нужно, однако наша литература шла другим шляхом.