Русские диверсанты против "кукушек" - Виктор Степаков

Никогда не раздражайся из-за пустяков. Если не сможешь сдержать раздражения, то смотри на раздражающий тебя предмет с высокого пьедестала. Ведь не может тебя раздражать каждая дворняжка.

Помни: победа — это цепь не разоблаченных тайн, а молчание — жизнь»[381].

Петрозаводская разведшкола учила своих диверсантов также приемам борьбы «джиу-джитсу», хорошо тренировала ходьбе на лыжах и даже предоставляла возможность совершить 1–2 тренировочных прыжка с парашютом. В состав школьной программы входили и тренировки по скрытному подходу к объектам. Для того, чтобы будущие агенты не боялись высоты, их регулярно заставляли прыгать с высоты 3 метра, а потом и с 6 метров.

Да, готовили финны своих агентов тщательно, но, несмотря на подготовку и психологическую обработку, на основании изучения архивных материалов, можно сделать однозначный вывод, что большинство советских военнопленных, согласившихся сотрудничать с финской разведкой, приняло для себя решение сдаться сразу же после выброски на парашюте.

Январь 1943 года был «урожайным» по высадкам финских разведчиков в Архангельской и Вологодской областях. Как уже говорилось, на Вологодчине высадились 24 января Салаев и Мамедов, а 7 января — Сорокин с Сердюком.

24 января в Приозерном районе, возле реки Парома, на парашютах приземлились финские агенты Боровков и Есипов, по документам проходившие как Мартынов и Шепелев. Финской разведкой им было дано разведзадание по району Няндома — Каргополь — Пудож. Разведчикам предписывалось установить наличие советских аэродромов, складов, лагерей НКВД. В задание входило также определение пропускной способности Северной железной дороги и проходимости грунтовых дорог в направлении Няндома — Пудож. В разведзадании, но словам агентов, эти дороги определялись как шоссе. Видимо, финская разведка не имела достаточной информации по району предполагаемых боевых действий, где шоссе, в европейском понимании этого термина, не бывало[382].

Боровков сумел добраться до Няндомы и сдался районному отделу НКВД 28 января. Его напарника задержали в железнодорожной будке на 795-м километре Северной железной дороги.

За сутки до выброски Боровкова и Есипова в районе Карел (недалеко от Архангельска) десантировались Посохов (он же Дмитриев) и Савченко. Последний разбился при приземлении[383]. Это очень интересный факт. По материалам архивов ФСБ Архангельска и Вологды установлено, что ни один немецкий агент-парашютист при выброске не разбился. Получается, что у финнов практически в одни сутки разбилось 2 агента — Мамедов на вологодской, а Савченко на архангельской земле. И это при том, что финские разведшколы при подготовке агентов практиковали тренировочные прыжки, в отличие от немецких, для выпускников которых боевой прыжок в наш тыл чаще всего был и первым прыжком с парашютом в своей жизни. Здесь есть о чем поразмышлять. Может быть, парашюты Мамедова и Савченко были специально кем-то повреждены? Такое может быть вполне. В Петрозаводской разведшколе находился человек, который работал на советскую разведку. Был ли он внедренным нашим агентом, установить по архивным документам не представляется возможным. О некоем Петрове из школы финской разведки в Петрозаводске рассказывал ее агент Анатолий Носов, за судьбой которого мы проследим чуть позже, а пока предоставим слово документам января 1943 года.

«СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ

Финского разведчика НОСОВА

От 27/1-43 года

Первое мое знакомство с ПЕТРОВЫМ было в лагерях ком. состава № 1 (недалеко от станции Пейноха) примерно в мае месяце 1942 года. Познакомился я с ним случайно в разговоре об учебе, так как я и он (в разное время) учились в Московском институте связи. Но ни я, ни он не интересовались личностью другого…

В октябре месяце он прибыл в г. Петрозаводск и был направлен к нам (в школу разведчиков), где мы снова с ним встретились как друзья. В это время ни он, ни я не посещали занятий и поэтому часто встречались наедине. В конце октября ПЕТРОВ спросил меня, хочу ли я опять служить в Красной Армии. Я ответил уклончиво, не зная его настроения. Дня через три он сообщил у что я буду зачислен в число курсантов, а поэтому служба в Красной Армии становится возможной.

Он взял с меня слово никому о наших разговорах не рассказывать, а чтобы закрепить мое молчание, он сказал, что что-нибудь придумает. С этого времени мы избегали встреч наедине, если кто-нибудь мог нас увидеть.

Дней через 8 после этого (числа 10 ноября) ПЕТРОВ, будучи дежурным по курсам, затопил плитку у старшины курсов и зашел ко мне. Попросил две немецкие сигареты. Я ему дал их, затем спросил, есть ли у нашей плиты дыры подходящие к стене. Я открыл ему духовку, где было прогорелое железо, и оттуда виднелась расщелина стены.

ПЕТРОВ сделал отверстие в перегородке стены (стены были сделаны из досок, между которыми были насыпаны стружки с опилками), зажег сигареты, вложил их в стену и предложил мне не топить свою печь, а через полчаса уйти из комнаты. Это было около 16 часов.

В 22 часа был замечен пожар одним курсантом (РЕБРОВЫМ). Кроме стены и части потолка дом остался цел.

После этого ПЕТРОВ доверял мне во всем. Он мне рассказал, кто примерно куда едет, дал шифровки и сказал, как поступить с напарником. 18 января я с ним простился и уехал на аэродром…

Приметы ПЕТРОВА следующие: около 35 лет, среднего роста, волос русый, носит прическу набок, нос прямой, основание носа чуть приподнято. Подбородок выступающий, ухо овальное. Особых примет нет. НОСОВ.

Копия верна: Начальник 4-го отд. КРО УНКВД АО

Майор Госбезопасности (ГОГОЛИЦИН)

4/3-43 года

гор. Архангельск»[384].

Посохов и его разбившийся напарник имели документы офицеров Красной Армии (Посохов был одет в форму лейтенанта), радиостанцию и личное оружие (пистолеты). В их задачу входила разведка Архангельского морского порта, особенно в части прибытия туда союзных конвоев. Интересовал финскую разведку также архангельский гарнизон и укрепления на берегу Белого моря. Отдельным заданием ставилось выяснение морального состояния населения города.

После приземления, обнаружив мертвого напарника, Посохов похоронил его в снегу и направился в Малые Карелы. Там он попросился на ночлег и под видом командированного определился на постой. Играя роль командированного, Посохов периодически отлучался из дома и за несколько дней перенес из леса в дом продовольствие и рацию. В эфир он пытался выйти трижды, но связаться с финским разведцентром не удалось[385].

Выход рации в эфир немедленно был засечен радиоразведкой. Особое беспокойство у контрразведки вызвало присутствие вражеских агентов буквально рядом с деревней Лявля, где в годы войны готовились партизанские отряды для рейдов по оккупированной территории Карелии и формировались диверсионные группы. Тем не менее, розыск был, видимо, неэффективным. Посохова задержали только 11 февраля на Архангельском рынке. Его задержал патруль для проверки документов, которые и вызвали подозрение. В отделе контрразведки Архангельского военного округа он рассказал все.