Социальная история Англии ХIV-XVII вв. - Татьяна Мосолкина

Тем временем англичане и фламандцы продолжали захватывать товары друг друга. Интересно заметить, что английские купцы вполне объективно оценивали ситуацию и не винили во всем одних фламандцев. В сентябре указанного года Уильям Сели писал: «…Что касается поездки во Фландрию, то пока туда можно добраться благополучно, но возвращение домой может осложниться, т.к. если наши вооруженные люди захватят фландрские рыболовные суда, что, как я слышал, они собираются сделать, то тогда многих англичан задержат во Фландрии». Как выясняется из следующего письма, то, чего опасался Уильям Сели, действительно произошло — англичане захватили фландрских рыбаков. В ответ в Остенде и других местах были захвачены английские суда с товарами, и английское мореплавание у берегов Нидерландов оказалось под запретом. Налаживавшиеся десятилетиями торговые связи между купцами были разрушены. В декабре 1487 г. тот же Уильям Сели отмечал: «…Во Фландрии теперь неспокойно, мира нет, все гарантии безопасности, которые давались до этого дня, отменены Теперь нет человека, который осмелился бы рисковать во Фландрии…». Общие гарантии мира давались лишь тем купцам, которые привозили продовольствие, причем независимо от того, из какой страны они прибывали.

Положение осложнялось тем, что в 1487 г. возобновились открытые военные действия между французскими войсками и Максимилианом. Борьба шла с переменным успехом — то римскому королю удавалось освободить некоторые свои города, то французская армия одерживала победы. Дело доходило до того, что под угрозой захвата оказался Гент. В октябре 1487 г. Уильям Сели писал брату: «Сэр, большая тревога в Генте; руководство города бежало в Брюгге. Опасаюсь, что Гент вскоре будет французским». Передвигаться по стране было очень опасно — неизвестно, с какой стороны следовало ждать нападения. Эта тревога и неопределенность отразилась в словах Уильяма Сели: «Я впервые с такой опасностью для жизни проезжал через Фландрию».

Воспользовавшись благоприятным моментом, Гент и некоторые другие города решили вернуть себе средневековые вольности, отнятые у них еще герцогом Филиппом Добрым. Первыми восстание против Максимилиана подняли гентцы, которым французский король предложил провозгласить республику под патронажем Франции. Руководители повстанцев намеревались направить в Брабант, Голландию и Зеландию послов с предложением прислать в Брюгге своих представителей для выработки общего решения. Уильям Сели, сообщая об этом, отметил: «И они заявили, что снова сбросят цепи». Английский купец выражает надежду, что Максимилиан сможет покорить восставшую Фландрию и пожалует английскому королю то, о чем так долго шли переговоры. Это было жизненно важно для купцов — обстановка в стране была совершенно неподходящей для торговли: «Здесь идет большая война между Гентом и королем Римским, — писал Уильям Сели из Кале, — и отсюда никто не может отправиться на ярмарку, поскольку по пути из Гента их захватят в плен, как уже случалось прежде с некоторыми ганзейцами и кёльнцами. Посему никто не решается посещать эти места, и даже теперь, в хороший сезон, сюда не прибывают иноземные купцы».

Нуждаясь в деньгах для войны с Францией, Максимилиан в начале 1488 г. созвал в Брюгте Генеральные Штаты. Однако не только не получил денег, но оказался в плену у горожан. Как это могло сказаться на англо-фламандской торговле? Уильям Сели в феврале 1488 г. писал: «Сезон ныне в Брюгте такой, что ни у кого нет товаров на продажу. В течение 8 дней ворота Брюгге были закрыты, и ни один человек не входил в город и не выходил из него, и даже после [2 февраля] все жители Брюгге оставались при оружии и держали под охраной рыночное место. Они задержали короля Римского, отогнав от него всех его людей, и заключили его под стражу». Положением Максимилиана был обеспокоен и английский король Генрих VII, опасавшийся потерять связи с фландрскими городами, если они попадут под контроль Франции. Пленение законного монарха вызвало тревогу и у римского папы, королей Испании и Португалии. С помощью войск Швабского союза восстание фландрских городов против короля Римского подавили. В феврале 1489 г. Генрих VII заключил с Максимилианом мир. Но до нормализации отношений между Англией и Бургундией было еще далеко.

Несмотря на то, что между английским королем и Максимилианом Габсбургом был подписан мирный договор, почти все враги Генриха VII находили самый теплый прием и поддержку у вдовы Карла Смелого (и сестры Эдуарда IV) Маргариты Йоркской. Например, пользуясь финансовой поддержкой бургундцев и французского короля Карла VIII, Перкин Уорбек, присвоивший себе имя младшего сына Эдуарда IV — Ричарда, несколько раз пытался вторгаться в Англию. После того как Генрих VII заключил в ноябре 1492 г. мирный договор с Карлом VIII, Перкин Уорбек перебрался ко двору Маргариты Йоркской. Генрих VII ответил тем, что изгнал фламандцев из Англии и запретил торговлю с Фландрией. Эрцгерцог Филипп отреагировал изгнанием английских купцов из Фландрии. И торговля между Англией и Фландрией почти прекратилась.

Правда, под давлением своих купцов Филипп Красивый и Генрих VII в феврале 1496 г. заключили договор, предусматривавший восстановление торговых отношений между Англией и Фландрией. По этому договору английские купцы могли беспрепятственно ввозить сукно в Нидерланды. К слову сказать, это стало одной из причин упадка фламандского сукноделия, ускоренного в XVI в. борьбой с Испанией. Но и для английских купцов, специализировавшихся на торговле шерстью с Нидерландами, дни процветания ушли в прошлое.

Несмотря на изменившуюся обстановку, нидерландские провинции и в последующие десятилетия активно участвовали в европейской политике. В XVI в., входя в состав владений-Габсбургов, бывшие земли бургундских герцогов неоднократно становились плацдармом для нападения на Францию. И хотя торговый обмен между Фландрией и Англией не был таким активным, как в XV в., Нидерланды и в XVI в. продолжали оставаться объектом экономических и политических интересов Англии.

Преступность существовала на всех этапах развития человечества, хотя представление о том, что является преступлением, менялось от эпохи к эпохе, от региона к региону, и от страны к стране. Оговоримся сразу, в Средние века понятия «преступление» не существовало, оно появилось только в период Нового времени. Уровень и характер преступности, несомненно, сопряжен с уровнем социально-экономического развития, но чем дальше, тем сильнее прослеживается связь с политической обстановкой в той или иной стране. В любом обществе всегда найдутся люди, недовольные своим материальным положением, социальным статусом, объемом власти и желающие улучшить их. К этому добавляется эмоциональная составляющая — любовь, ненависть, вспыльчивость и прочее.

Противоправные действия в Средние века можно разделить на три большие группы — преступления против государства и Церкви, преступления против личности, и преступления против собственности. Источники показывают, что в рассматриваемый период политическая обстановка, сложившаяся в Англии, оказывала существенное влияние на рост преступности.

Чтобы понять, в каких документах последней трети XV в. речь идет о проступках, требующих наказания, необходимо знать какие деяния в это время квалифицировались как преступные. Если рассматривать преступления против государства, то под это понятие с XIII в. подпадала, прежде всего, «измена». Из-за размытости формулировки в измене можно было обвинить любого неугодного монарху человека, чем короли часто пользовались. Кроме измены преступлениями против государственного устроения признавались собрания с целью организации беспорядков, сговор, призывы к мятежу и свержению правящего монарха.