Россия и Южная Африка. Наведение мостов - Аполлон Давидсон

В ЮАР Нокве вернулась, окончив вуз в 1990 г., уже после снятия запрета на АНК, но еще до его прихода к власти. К ее советскому диплому инженера отнеслись с любопытством, но без энтузиазма. Носизве начинала техником в лаборатории вместе с теми, кто только что окончил школу. Правда, зарплату ей дали чуть более высокую. К 2004 г. она стала генеральным менеджером логистики и поставок в государственной нефтяной корпорации Петро Саут Эфрика и одним из директоров в совете этой компании [811] .

Но советские инженерные дипломы все же в ЮАР признавали, медицинские – нет. У южноафриканских студентов-медиков, окончивших советские вузы, были большие проблемы с работой в ЮАР. Были трудности и с переучиванием специальной терминологии на английский язык. В середине 90-х годов для бывших студентов-анковцев, учившихся в социалистических странах, была создана специальная программа, финансировавшаяся австралийцами и позволявшая таким студентам поработать по специальности в Англии, Канаде или Австралии. После этого они получали вторую квалификацию или хотя бы опыт работы в англоязычной стране.

Южноафриканские студенты, как и все иностранные студенты в СССР, были объединены в землячество. Официально оно называлось Союзом южноафриканских студентов. Отделения землячества существовали везде, где были студенты-анковцы. Число членов отделений могло быть от нескольких человек до нескольких десятков. Число членов национального землячества постоянно менялось, так как состав все время обновлялся, но, по словам Н. Нокве (а она возглавляла одно время женскую секцию землячества), в конце 80-х годов оно объединяло 120–130 членов [812] .

Отделения землячества обсуждали документы АНК, занимались сбором средств и одежды для лагерей в Анголе. Там, где было много студентов, устраивали концерты, средства от которых тоже шли в Анголу. Пересылалось все это через Советский комитет солидарности стран Азии и Африки. Центральная организация землячества в Москве поддерживала отношения с группами солидарности с борьбой АНК в Швеции, Норвегии, Эстонии, с землячествами в других социалистических странах. Но главным, по мнению Носизве, была работа по разъяснению каждому студенту-анковцу, какова была его роль в СССР. Кроме учебы, все они должны были стать послами своей страны и дела АНК и мобилизовывать свое окружение на поддержку этого дела. Комитет солидарности снабжал их материалами, связывал, когда это было необходимо, с руководством АНК. Главой землячества в 80-е годы был Беки Ланга (позже – посол ЮАР в России). В отделениях землячества выступали руководители АНК, когда бывали в СССР, встречались со студентами. Бывали и неанковцы, выступавшие против апартхейда. Были, например, писатель Андре Бринк и политик Ф. фан Зейл Слабберт [813] .

В августе 1977 г. в Москве для южноафриканских студентов была организована летняя школа, ставшая и первой конференцией южноафриканских учащихся – членов АНК за рубежом [814] . Ее идеологическая направленность очевидна из письма председателя оргкомитета Южно-Африканской компартии Мвеси Масиси, содержавшего просьбу направить на конференцию представителя партии, который выступил бы с докладом на тему «Роль ЮАКП в борьбе за национальное освобождение». «Это особенно важно – писал Масиси – ввиду того, что ожидается участие целого контингента товарищей, приехавших недавно из страны» [815] . Подразумевались представители поколения Соуэто, очевидно, с точки зрения руководителей Союза, недостаточно политически грамотные.

У студентов из других африканских стран нередко возникали проблемы и с руководством советских вузов, и с рядовыми советскими гражданами. Поводы были самые разные: далеко не идеальные бытовые условия, недовольство студентов правилами вузов и образом жизни, который мог предложить им СССР, расовые предрассудки советских граждан и прямые столкновения с ними, особенно из-за девушек, постоянный контроль за ними со стороны советских властей вообще и администрации их вузов в частности. В некоторых случаях дело доходило до драк с советскими студентами, до официальных протестов со стороны иностранных студентов и других неприятностей. Бывало недовольство и содержанием предлагавшихся им курсов, например неприемлемое для многих негативное отношение к религии [816] .

Южноафриканских студентов все это касалось в меньшей степени. АНК обычно проводил строгий идеологический отбор, и идеологическая сторона советского образования была куда ближе им, чем многим другим студентам. К тому же им было что терять: если студента – члена АНК исключали из советского вуза, то его исключали и из АНК. Вот, например, одно из постановлений Национального исполкома АНК от 12 мая 1968 г.: «Обсуждено дело товарища Мозеса Матемоджи. Собранию было сообщено, что этого товарища исключили из института в СССР. Постановили: в соответствии с существующим решением Исполнительного комитета и на основании прецедентов, о которых было сообщено, исключить этого товарища из АНК со дня этого заседания» [817] . Стоит, видимо, добавить, что в то время исключение из АНК означало и лишение всех средств к существованию.

Бывали, конечно, неприятные эпизоды, связанные с пьянством, с девушками. Токьо Сехвале свидетельствовал, например, что в начале января 1976 г., в первые дни его пребывания в подмосковном военном учебном центре, одного из его коллег, Стива, поймали на том, что он ночью пытался силой войти в комнату единственной в группе женщины. Та довела это до сведения советского инструктора, и через два дня Стива отправили обратно в Танзанию [818] .

Но такие случаи не были политическими. Первый и, возможно, единственный эпизод, когда южноафриканский студент открыто выступил против советских властей по политическим мотивам, был связан с Хилелем Тиктиным. Но он не был анковцем. Тиктин говорил о себе, как об «антисталинском марксисте»: он был троцкистом. Он приехал на учебу в СССР из Англии в 1960–1961 гг., когда отбор студентов еще не был очень строгим, по своей собственной инициативе. Подготовительный курс русского языка Тиктин проходил в Киеве, и уже там он помог организовать протест студентов из Египта, Ганы, Нигерии и Кубы против «украинского расизма». После этого он учился в аспирантуре экономического факультета Московского государственного университета. Однако диссертацию, по его словам, не приняли из-за того, что в ней он «критиковал и английскую, и южноафриканскую компартии». Затем Тиктина исключили из южноафриканского землячества, как он пишет, из-за того, что он был белым [819] . В это последнее трудно поверить – скорее всего, исключение произошло по политическим мотивам.

Политическая и идеологическая подготовка и переподготовка считались одним из важнейших аспектов деятельности и компартии, и АНК. Политическая подготовка велась и в Лусаке, и Анголе, но самой престижной была Ленинская школа в Москве. Она предназначалась для членов компартий. Институт общественных наук (ИОН) – в просторечии Международная ленинская школа – был открыт в 1962 г. Решение об этом было принято в декабре 1961 г. [820] Уже в 1962 г. на учебу туда были направлены трое южноафриканцев: Рут Момпати, Флэг Бошиело (под именами Уильям Маруле и Магомане) и Альфред Кгоконг (под именем Темба Мкота) [821] .

По словам Э. Малоки, ЮАКП направляла в Москву «только товарищей, уже проявивших себя в партии и в борьбе» [822] .