Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя - Владимир Калиниченко

Ну а что же фирма «Ван Линден траст» и стоящий за ней Анвар Хан? По данным НЦБ Интерпола, в Великобритании по указанному в документах адресу фирмы с таким названием нет и по регистрам 1987–1991 годов таковая не значится.

Но мы все-таки выехали по известному нам адресу. В доме, в который мы попали, были расположены офисы многих солидных фирм. В начале 1990 года владелец сдал в аренду помещения трем фирмам, имеющим общее дело, а именно: «Скот Кинг лтд.», «Лог групп лтд.» и «Десот Лондон лтд.». Ими владели соответственно Арнольд Рид, Джон Эдвард Борк и Колин Сазерленд. Они объединились в одну фирму «Ван Линден траст» и перестали заниматься торговлей. Вскоре из фирмы ушел К. Сазерленд, заявив, что его партнеры – мошенники. В феврале 1991 года, то есть сразу после скандала со 140 миллиардами, Рид и Борк тайно покинули Туманный Альбион и скрылись в Швейцарии, задолжав за аренду 35 тысяч фунтов стерлингов.

Анвар Хан, по нашим данным, занимался в Швейцарии странными операциями – переправлял деньги американского правительства жителям островов, пострадавших от испытания ядерного оружия. Более точно его личность установить не удалось, поскольку в выдаче въездных виз в Швейцарию нам отказали.

Уволенный из бельгийского банка за мошеннические операции, в том числе с советскими рублями, ранее упоминавшийся Фарух Хан был братом Анвара Хана.

Весной 1984 года в центральной печати промелькнули сообщения о том, что работниками КГБ на территории Московской, Рязанской и Воронежской областей задержаны с поличным при даче взяток представители ряда хлопкозаводов Узбекистана. Сенсации они не вызвали, ибо борьба со взяточничеством была в самом разгаре, писали об этом много, и мало кто предполагал, что именно тогда зарождалось получившее скандальную известность хлопковое дело. Между тем эти события не относились к категории случайных и имели свою предысторию.

К концу 70-х в стране, и особенно в Средней Азии, Закавказье и ряде других регионов, при вопиющем попустительстве центральной власти пышным цветом расцвело взяточничество. Подпиткой его были хищения государственного и общественного имущества, исчисляемые сотнями миллионов рублей. Воровали кто сколько мог и где только мог. На этом фоне особенно остро проходила борьба за власть, потому что именно ведущие позиции в государственных структурах могли обеспечить не только собственное благополучие, но и благополучие близкого окружения. А оно в условиях сплошной коррумпированности и было опорой самой власти.

В начале 80-х приписки, хищения и взятки в Узбекистане приобрели такой размах, что нарыв этот должен был вот-вот лопнуть. Были люди, пытавшиеся противостоять происходящему, но их в буквальном смысле слова травили. Защиту они пытались найти в Москве. Заявления от пострадавших шли потоком, но разбивались о глухую стену молчания. Они просто отсылались для рассмотрения на места, а положение жалобщиков еще более усугублялось.

Наиболее сложные конфликты глава республики Шараф Рашидов[45] разрешал напрямую с Брежневым. Поэтому, когда в середине 70-х против него решилась выступить оппозиция в лице председателя Совета министров, председателя Верховного суда и других ответственных работников, он с благословения генсека расправился с ними с помощью Прокуратуры СССР. Против оппозиционеров возбудили уголовное дело, расследование по которому организовал и возглавил занимавший в то время должность начальника управления по надзору за следствием и дознанием в органах МВД Каракозов и старейший следователь по особо важным делам ныне покойный Юрий Александрович Зверев. Обеспечение оперативной работы возложили лично на министра внутренних дел Узбекистана Яхъяева – наиболее верного и преданного слугу Рашидова.

К чему это привело, выяснилось спустя много лет после ареста Яхъяева группой Гдляна. Именно тогда будут наконец расследованы грубейшие нарушения законности по этому делу как со стороны всесильного министра, так и его ближайшего окружения. Материалы об этом составят двенадцатитомное следственное производство, но сотрясут воздух, поскольку не войдут в предъявленное Яхъяеву обвинение. Это, в свою очередь, приведет к очередному скандалу, ибо, слушая дело Яхъяева и других, Верховный суд СССР истребует эти документы и вернет дело на дополнительное расследование из-за неполноты следствия. В конечном счете оно закончится крахом – будет прекращено, а бывший министр избежит вполне заслуженного наказания.

В те же годы руки у него были развязаны. Арестованных содержали в подвалах, над ними издевались, подпуская в камеры фекальные воды, крыс. Практиковались тайные ночные обыски кабинетов, сейфов следователей и судей, их домов, квартир и т. д. В общем, царил произвол.

Тем не менее были получены и весомые доказательства преступной деятельности обвиняемых, за что их впоследствии осудили.

Кстати, тогда же впервые в поле зрения следствия попала Председатель Совета национальностей Верховного Совета СССР небезызвестная Насретдинова. Расследование в отношении нее поощрял в ЦК заведующий отделом административных органов Николай Иванович Савинкин. Как рассказывал Каракозов, он обещал ему и членам следственной группы правительственные награды при условии привлечения Насретдиновой к уголовной ответственности. Стоял вопрос об ее аресте. Какие рычаги включила эта женщина, неизвестно, но последовало вмешательство Подгорного, затем Брежнева, и Роман Андреевич Руденко (в то время генеральный прокурор СССР) дал Каракозову команду расследование приостановить, а дело спрятать в сейф.

На протяжении ряда лет в нарушение закона оно пролежало без движения, и никакое решение по нему принято не было. Вернулись к делу в середине 80-х, но поезд, как говорят, ушел. Вину Насретдиновой в получении взяток теперь доказать было крайне сложно, и она, как и Яхъяев, избежала наказания. Это позволило ей, в том числе и на страницах центральной печати, рядиться в тогу добропорядочности и невинной жертвы рашидовских репрессий.

Во время длительной командировки по расследованию того, первого, узбекского дела Каракозов и Яхъяев подружились. Последний предложил Герману Петровичу должность заместителя министра внутренних дел. Каракозов дал согласие, но по команде из ЦК назначение не состоялось. В последующие годы отношения между Каракозовым и Яхъяевым продолжали оставаться дружескими, и какую роль они сыграли в судьбе Яхъяева и в том, что он избежал наказания, можно только догадываться. Во всяком случае, многие из нас понимали, что после ареста этого человека интересы Каракозова и руководителя следственной группы Гдляна, приложившего огромные усилия для изобличения Яхъяева, вряд ли совпадали. К сожалению, Тельман Хоренович пошел на поводу у руководства, выделив двенадцать томов по злоупотреблениям бывшего министра в отдельное производство, и поплатился за это «оплеухой» не только от Верховного суда, но и от тех, кто был заинтересован в таком исходе дела.

На рубеже 70–80-х годов Смоленск потрясла серия убийств, сопряженных с изнасилованиями. В городе началась паника, и решением секретариата ЦК КПСС была создана специальная следственно-оперативная группа Прокуратуры СССР, которую возглавил ранее упоминавшийся Георгий Александрович Эфенбах. Общее руководство расследованием возложили на Каракозова, контроль – лично на Найденова. В состав группы наряду с другими следователями вошел бывший подчиненный Виктора Васильевича старший следователь Ульяновской областной прокуратуры Тельман Гдлян.