Домой до темноты - Чарльз Маклин

Нет, я люблю Алису Филдинг. Усадьба «Ла-Рошель» на Гудзоне некогда сыграла большую роль в моей жизни и полна воспоминаний о маленьких Софи и Джордже. Обычно летом мы всей семьей скрывались там от городской жары, купались в пруду и ходили с Алисиным мужем на рыбалку. Золотое было времечко.

Поглядывая на реку, я старался не думать о несуществующей девушке, с которой так обмишулился. Я уже немного смирился с тем, что меня одурачили, — итог, о котором тщетно предупреждал Уилл, — однако чувства мои не угасли. Знаю, это глупо, но я по-прежнему любил ее, или, как она выразилась, свою фантазию о ней. Я начинал понимать, что мы оба легко отделались.

Вопрос о продолжении поисков отпал. Нельзя защитить того, кто не существует; знал Страж или нет, что «Джелли» — просто вымышленный персонаж, но ее изобретательной подруге вряд ли что-нибудь угрожает. Я уже задумывался, вправду ли он подменял ее в Сети. Если только он не был ею с самого начала… Нет, такое невозможно, Ладно, я уже не мальчик, пора избавиться от галлюцинаций и жить дальше.

Я вывел фотографию «Джелли» на экран ноутбука, собираясь ее удалить, и тут вспомнил, что все еще не ответил на письмо Кэмпбелла. Проволочка отчасти объяснялась тем, что мне не понравились его намеки, будто на самом деле я знаю о «Небесном поместье» гораздо больше. Но я ничего не слышал о доме и Ситонах, покуда сыщик их не раскопал.

В шесть мы встречались в «Карлейле». Я решил, будет лучше еще до разговора прояснить все недоразумения, поведав о моей давней случайной встрече с женщиной, которой, как теперь выяснилось, была Джун Ситон.

Скрывать мне нечего. Вряд ли наш нечаянный мимолетный роман стал причиной чьей-то затаенной злобы и желания навредить мне или моей семье. Однако я понимал, что какая-то связь существует.

Мы встретились на вечеринке в роскошном пент-хаусе на Пятой авеню, куда меня занесло вместе с друзьями друзей. Я, двадцатилетний честолюбивый англичанин без гроша в кармане, впервые оказался в Нью-Йорке.

Совершенно обалдевший, я вместе с хозяйкой, чье имя состояло из двух букв — что-то вроде Ка-Ка или Си-Си, — вышел в сад на крыше, чтобы полюбоваться Центральным парком — темным таинственным ущельем под алмазной россыпью огней, — как вдруг увидел девушку, которая, пренебрегая волшебным видом, бесстрашно привалилась к парапету и разглядывала меня.

Она была в черном вечернем платье, на шее нитка жемчуга, в одной руке высокий бокал с шампанским, в другой сигарета — я могу доверять своей памяти, ибо многие дамы на вечеринке соответствовали этому описанию. Девушка была старше меня лет на семь-восемь. Мы разговорились и остаток вечера провели вместе. Посетили все злачные места: «Ксенон», «Студию 54», «Мадд-клаб», где платила она, а затем бродили по Южному Манхэттену в поиске еще открытых забегаловок. Перед рассветом, где-то у причалов Вестсайда, мы попали под жуткий ливень.

Спасаясь от дождя, мы укрылись в пустом грузовом контейнере с открытой боковой решеткой. Вымокшие до нитки, запыхавшиеся, мы хохотали. Потом нюхнули кокаина и встояка трахнулись в дверном проеме, потому что пол был грязный. Это будоражило. По крыше неумолчно барабанил дождь.

Она сказала свое имя, и я точно помню, что звали ее не Джун Ситон. Девушка загорелась на встречу нынешним, а также следующим вечером, но я в типично британской осторожной манере уклонился от свиданий. Днями я улетал в Лондон и был не настолько зелен или сражен, чтобы не разглядеть в ней чудинку и даже легкую ненормальность. То была эпоха чокнутых девиц.

Я предложил вызвать такси и отвезти ее домой, и тут она стала цепляться за меня, устроив небольшую истерику. Потом вдруг заявила, что бросит мужа, чтобы принадлежать мне. Я понятия не имел, что у нее муж и девятилетний сын, с которыми она живет в глубинке Коннектикута. Я пытался отлепить ее от себя, сначала мягко, потом решительней, а затем уже оттолкнул. Она поскользнулась и упала, ударившись головой о железную стойку.

Мне и сейчас стыдно за то, как я поступил. Проверив ее пульс, я понял, что ничего страшного, слава богу, не произошло, но мне вовсе не хотелось быть рядом, когда она очнется. Девица с тараканами, чего доброго, обвинит в изнасиловании, и я уже видел, как меня отправляют за решетку или, хуже того, депортируют. Я ушел, оставив ее бесчувственную. Из ближайшего таксофона позвонил в «скорую», сказал, где ее найти, — на том все и закончилось.

Никаких вестей от нее или о ней я не получал. На следующий день я улетел в Лондон. Ни сном ни духом я не знал об ужасной трагедии, которая вскоре произошла в семье Ситонов. Когда через пару лет я обосновался в Нью-Йорке, девица не значилась в списке моих визитов. О том, что случилось, я никогда никому не рассказывал.

Память об интрижке, какие случались в тот бурный период моей жизни, постепенно стерлась, но сейчас я не сомневался, что это была Джун Ситон.

Я уже собрался отправить письмо, где впервые делился с другим человеком воспоминаниями о Джун, но потом решил, что слишком многословен, и сократил послание до нескольких строчек: «Он определенно незнаком; она похожа на женщину, с которой я мельком встречался летом 79-го. Не представляю, откуда Эрнесту известно, что я провел вечер с его матерью, но, возможно, это связь».

Я посмотрел на пилоны моста Джорджа Вашингтона, вздымавшегося над автострадой. И тут запиликал мой телефон.

— Вы меня не знаете. — Голос молодой, мягкий, неуверенный. — Я подруга Джелены.

Секунду я молчал.

— Как вы узнали мой номер?

— От нее. Между прочим, это она придумала позвонить.

— Как вас зовут? — У меня тотчас возникли подозрения.

— Тачел…

— Не понимаю, о чем вы хотите говорить.

— Слушайте, мистер, давайте без этого.

— Без чего именно?

— Без хрени.

Я думал, она повесит трубку. Но разговор продолжился в той же колкой неприязненной манере, и Тачел сказала, что если я хочу переговорить, если у меня есть какие-то вопросы, то она готова встретиться и попробует объяснить, как все это видится ее подруге.

Короткая речь выглядела заготовленной, и я чуть было не послал обеих девиц ко всем чертям. Я уже смирился с тем, что никогда не увижу «Джелли», и, если честно, не очень-то и хотел. Но вопреки всему меня снедало любопытство, и я не мог упустить возможность поговорить о ней с кем-то, кто ее знал. Все еще казалось, что мне задолжали объяснения.

Это означало, что придется повременить с визитом к Алисе Филдинг, но бабуля не заметит, если я припоздаю на пару часов, а то и дней.

— Ладно. Когда вы сможете? — спросил я, подав шоферу знак остановиться.

Через пятнадцать минут, сказала она.

Лучча Франкобальди второй раз нажал звонок на облезлой стене дома номер 59 по виа дель'эрта Канина и, отступив на узкую улочку, задрал голову к заставленным окнам. Небо над Фьезоле почернело.