Киндрэт. Кровные братья - Наталья Турчанинова

Но представила лишь на мгновение лавину звуков, мыслей, ощущений, постоянно несущихся на него, и сочувствие к телепату вдруг прорвалось сквозь обычную неприязнь.

Он выпустил ее руку, мельком взглянул на соседний столик, за которым сидели двое мужчин в строгих костюмах. Нахмурился. Снова посмотрел на Паулу. Весенний прозрачный ультрамарин поблек в его глазах, они стали темно-серыми.

— Меня многие спрашивают об этом.

Кажется, она задала некорректный вопрос. Наверное, ему не хотелось говорить на данную тему. Фэри не стала настаивать на ответе. Тем более ее волновали более серьезные вопросы.

— Если Миклош узнает, что я шпионю за ним…

— Не узнает. Мы не будем встречаться, не будем разговаривать. Тебе нужно всего лишь мысленно позвать меня, а затем думать о тхорнисхе, вспоминать. А оценивать, анализировать, делать выводы я буду сам. Очень удобно и абсолютно безопасно. Кстати, он тоже попытается использовать тебя в своих интересах.

— Я знаю. — Паула зябко повела плечами, хотя на ней был свитер из ангорки, а в помещении не холодно. — Но где гарантия, что после того, как я выполню свое обещание, ты не забудешь о своем?

Дарэл стал необычайно серьезным. Постоянная улыбочка, блуждающая по его лицу, погасла.

— Я всегда выполняю свои обещания. Даю слово. И, кроме того, мне очень любопытно заглянуть в глубины магии Фэриартос.

И Паула поверила ему:

— Хорошо. Я обещаю подумать.

Он бережно взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Очень нежно.

— Договорились, сеньорита.

За ней приехали через две ночи после встречи с Даханаваром. Тот самый лысый, бородатый Йохан, который вызывал в ней отвращение, смешанное со страхом.

Паула собиралась в театр. Сидела в спальне перед зеркалом и сосредоточенно красила губы, когда дверь распахнулась и на пороге появился помощник Миклоша. Презрительно осмотрел комнату и приказал:

— Собирайся. Нахттотер хочет тебя видеть.

Первым чувством было удивление — Дарэл оказался прав! Она заинтересовала Миклоша! Вторым — возмущение. Что этот громила в грязных сапогах себе позволяет?! Нагло ввалился, не потрудившись даже позвонить. Это ее дом! И она сама — не собственность тхорнисхов!

Она еще не родилась, когда древний, гордый Рим топтали дикие орды варваров, оставляя на белом мраморе грязные следы своих примитивно сделанных сапог, перемазанных в навозе. Но воспоминания древней крови оказались сильнее разума. Красная пелена гнева заколыхалась перед глазами. В ней растворился страх и слабость.

Паула медленно поднялась:

— Передайте нахттотеру Миклошу, что, если он хочет видеть меня, пусть передаст свое приглашение более цивилизованным способом. А теперь, прошу меня извинить, я занята.

И она снова повернулась к зеркалу.

Йохан негромко выругался, плюнул себе под ноги, потом вдруг подошел, молча схватил ее, заломил руку за спину и потащил за собой.

Ничего более унизительного даже представить было нельзя. Фэри закричала, дернулась, попыталась вырваться и тут же получила несильный магический удар. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли алые круги. Колени подкосились. Йохан подхватил ее, без малейшего усилия перекинул через плечо и понес вниз. В живот вдавилось каменное плечо тхорнисха, волосы мотались по лицу, голова наливалась тяжестью, руки висели, как у куклы, набитой ватой, от едкого запаха кожаного плаща помощника Миклоша начинало мутить.

«Если бы я обладала магией! Могла сопротивляться! А так я всего лишь кукла! Миленькая, хорошенькая Коломбина с фарфоровым, красиво раскрашенным личиком!..»

У подъезда стоял черный «мерседес». Йохан довольно небрежно сгрузил фэри на заднее сиденье, бросил на колени полушубок, прихваченный в прихожей. Сел рядом, захлопнул дверцу. Сжал холодной рукой ее теплое беззащитное горло.

— Будешь делать все, что скажет тебе нахттотер. Если ему не понравится… — Пальцы больно надавили на сонную артерию. — Если начнешь выпендриваться, показывать норов… Всю кровь выпущу, а вместо нее залью кислоту. Поняла?!

Паула закрыла глаза.

«Александр! Маэстро! Помогите!» Обычно учитель всегда слышит призыв своего ученика. Они настроены на одну волну, их связывает родство крови.

«Паула? — Даже мысленно ее имя прозвучало напевно — Паола. Что случилось?»

«Маэстро! Тхорнисх… я не могу… не хочу!»

Он понял, почувствовал, помолчал мгновение.

«Извини, я не в силах помочь».

Она не ждала другого ответа. Магия Фэриартос пассивна. Александр не сумеет ничего сделать в открытом поединке. Не станет рисковать собой, даже ради нее. Если погибнет маэстро, что будет с кланом? Паула понимала это, но дыхание перехватило от горькой обиды.

Присутствие Александра больше не ощущалось. Он ушел, наверное сожалея, что не может прийти на помощь ученице.

«Дарэл научит меня высшей магии, — подумала она с отчаянием, — и никто не посмеет унижать меня! Никто!!»

— Ты поняла?! — повторил Йохан, слегка тряхнув ее.

— Поняла, — произнесла фэри беззвучно. Одними губами.

Шею выпустили, болезненная слабость ушла из тела. Паула натянула на плечи полушубок, отодвинулась от тхорнисха, отвернулась. Глазам вдруг стало горячо, улицы, проносящиеся за окном автомобиля, стали расплываться. Девушка зажмурилась, вздохнула и загнала гнев, досаду, чувство унизительной беспомощности как можно глубже. Нужно быть веселой, очаровательной и милой. Иначе господин Миклош заскучает в ее обществе.

Ее везли по каким-то темным дворам. С серого неба сыпала мелкая снежная крошка, закручиваясь в маленькие белые вихри. Какая ранняя в этом году зима!

Паулу доставили не в центральную резиденцию тхорнисха. Естественно, Миклош слишком ценил уединение и безопасность. Пусть она всего лишь «жалкая фэри», но мало ли что может ненароком увидеть в святая святых клана. Безопасность превыше всего. Жаркая ненависть продолжала звенеть в крови Паулы и никак не могла утихнуть.

Они ехали вдоль набережной, застроенной старыми респектабельными особняками. Мелькнул стеклянный куб Международного торгового центра.

«Мерседес» притормозил на тихой улице напротив решетки, за которой виднелся двухэтажный дом, окруженный старыми тополями. Ворота медленно открылись. Раздвинулись с легким железным скрипом, пропуская машину. Проехав несколько метров по широкой дороге, та остановилась возле подъезда. Йохан вылез первым, придержал дверь, дожидаясь, пока Паула выберется. Под ее легкими туфлями захрустел лед, покрывающий асфальт. Холодный ветер обжег лицо и растрепал волосы.

Силуэты деревьев бросали черные корявые тени на особняк. Казалось, замерзшие призраки обнимают серые стены в надежде согреться, вытянуть из камня хотя бы немного тепла. По обеим сторонам широкого крыльца лежали два каменных льва. Добродушные беззубые морды улыбались, слепые глаза смотрели прямо перед собой. У одного откололся кусок игриво закрученного хвоста, другой лишился ушей. Над входом раскинулась морская дева с плоским широким лицом и пышными формами красавицы с полотна Рубенса.