Всадница без головы - Лариса Соболева

— Спасибо, — грустно вымолвила Аля, едва не плача.

Не нравилось ее настроение следователю, однако он за другим делом приехал, на данный момент более важным для него. Андрей Максимович еще ободряюще сжал руку девушки и сразу переменил тон на деловой, обратившись теперь к Пете:

— Хочу поговорить с тобой, но, так сказать, конфиденциально.

— Идемте в мой рабочий кабинет, — поднялся Петя.

Там действительно удобно, кабинет и рассчитан на присутствие людей, как бы все для этого и предусмотрено — кресла, столики, диван, ноутбук и другие вещи предназначены исключительно для работы и переговоров. Андрей Максимович давненько здесь не был, а потому сразу застрял перед стеной с кошмарным рисунком, но он, к удивлению Пети, пришел в восторг:

— Ух, ты! Это ж кто такую красоту изобразил?

— Сестра Алики Маша, все мои краски израсходовала, — ответил Петя, став рядом с ним. — Вы, правда, видите в этих уродцах красоту?

— М… это не столько красиво, сколько радостно… позитивно, как сейчас говорят. Здорово вписывается в твой сухой кабинет, делает его теплым. А почему уродцы? Ты просто красавец получился, одна улыбка до ушей… Но я тебя улыбающимся видел редко. И что, Маша так хорошо рисует?

— Она хорошо цвет чувствует — это редкое качество. А Миша — любитель литературы, причем той, которую даже взрослые редко читают, — ему «Войну и мир» подавай, недавно Алика у него вырвала Эмиля Золя, взамен дала «Отверженных» Гюго, там два тома.

— Головастик?

— Еще какой. Дядя Андрей, что вы хотели?

Андрей Максимович помрачнел, он попал в неловкое положение: понимал, что нужно рассказать Пете о проделках его матери, ведь мальчик не простит ему, если узнает из третьих уст. А с другой стороны, какие слова найти? В деликатных вопросах Черновой чувствовал себя слоном в посудной лавке.

— Я тебе расскажу, перед какой проблемой очутился… Нет, мы с тобой вместе очутились, а ты решишь, как мне поступить, ладно? Только по-честному…

Ехал сюда, монологи репетировал — куда там Шекспиру написать! А изложил суть за пять минут, вместил все и довольно легко это сделал, но не смотрел на Петю, только когда закончил, повернул голову… Что ж, другой реакции Андрей Максимович и не ожидал, то есть реакция, конечно, могла выражаться по-разному, но что творилось с парнем — понятно. Будто отгородившись от мира, он зажмурился, вероятно, чтобы ничего из услышанного не видеть, хотя не видел, разумеется. И сидел Петя не шевелясь, сосредоточившись на себе. Андрей Максимович дотронулся до его плеча и произнес виновато:

— Петя, прости… Я не думал, что тебе будет так тяжело.

— Да все нормально, дядя Андрей… Просто я сейчас пытаюсь понять, во мне эти сумасшедшие гены тоже есть?

— Я про гены ничего не знаю. Нет у тебя никаких генов, нет! Ты вырос хорошим мужиком, правильным.

Детская категоричность, ни на чем не основанная, но таков Черновой на самом деле, заставила Петю открыть глаза и увидеть человека, который заменил ему отца. И вдруг он перешел на «ты», чего никогда не было, Петя всегда держал дистанцию, а тут поломал ее:

— Скажи, дядя Андрей, а тебе она что сказала?

— Еще ничего. Я только назначил ей встречу, хочу послушать. По большому счету, ее действия квалифицируются…

— Да нет такой квалификации, не может быть, — перебил Петя, подскочил и заходил по кабинету. — Заказать ублюдку, чтобы он отправил жену сына в притон, где ее будут трахать сутками напролет, в наказание за то, что Алика приехала с двумя детьми ко мне… Это же так выглядит, правильно?

— С ее колокольни именно так, она же не знает, что дети не твои…

— И не надо ей знать. М-да… Если бы мне рассказали подобную историю, я ржал бы, не веря ни единому слову. А что от меня ты хочешь, дядя Андрей?

— Скажи, что мне делать? История вышла из-под моего контроля, потому что я ею не занимался, но именно я как бы обязан завести уголовные дела…

— Вот и заводи.

— Ты считаешь? Ведь Лора твоя мать.

— Да? Я этого не знаю, у меня никогда не было матери. Даже когда она жила с нами, была номинальной мамой, ей всегда было некогда, только отца пилить находила время. А тебе на фиг эти проблемы? Она же опасна для общества. Что ей еще придет в голову? Может, решит меня убить за непослушание? Или Мишку с Машкой утопить, считая их моими детьми? А если ей помешают соседи и Лора решит их поджечь? Что еще она способна выкинуть? Она же ненормальная. А если нормальная, это еще хуже! Я все сказал.

Как-то сразу Андрей Максимович ощутил усталость, будто навалилось нечто тяжелое на плечи, а еще домой ехать, с другой стороны, почувствовал и облегчение, в общем, двоякое состояние. Он засобирался, Пете разрешил не провожать его, дорогу-то знает. Спустившись вниз, Черновой поискал Алю и попросил закрыть за ним дверь, у выхода полюбопытствовал:

— А где наш принц без белого коня?

— Ник? Нарядился и ушел развеяться после сегодняшней экзекуции, драйва ему не хватает.

— Алика, там Пете не очень хорошо после моих новостей, ты зайди к нему… может, чаю принеси… какое-то внимание окажи чисто по-человечески, ладно?

— А что с ним? — изменилась в лице она.

— Да все нормально, переживет. Захочет — сам расскажет.

— Андрей Максимович, большое спасибо вам. — Аля, пришедшая в себя после обретения документов, обняла Андрея Максимовича. — Вы такой хороший! Я вас люблю.

— Да ладно тебе, я сегодня других мнений наслушался. Ну, бывай.

По совету следователя Аля побежала на кухню и, поставив на поднос чашки, заваренный чай, печенье и нарезанный лимон, понесла наверх. В кабинете Пети не было, она крикнула:

— Петя!.. Петь!.. Ты где?

— Чего тебе? — раздался голос недовольства из его комнаты.

Фактически разрешил войти, и Аля, не без труда открыв дверь из-за подноса в руках, встретилась с темнотой.

— Почему в темноте сидишь? (Он включил настольную лампу, оказалось, лежал.) Почему лежишь в темноте? Спать вроде рано.

— Думаю. А что это ты принесла?

— Чай. С лимоном. Будешь?

Поскольку Петя, подтягиваясь на руках, чтобы сесть, неопределенно пожал плечами, но все-таки принял положение полулежа, значит, согласился на чаепитие, и Аля налила две чашки. Одну сунула ему в руки, а он держал и не пил, глядя куда-то в стену напротив.

— Петь, ты чего? Было все как будто хорошо — и вдруг мрачность, депрессия. Что тебе сказал Андрей Максимович?

— Да так… — Наконец он сделал глоток чая. — Стыдно повторить.

— Стыдно? Тебе? А что такого ты натворил, что тебе стыдно?…

— Не я, — буркнул Петя.

Ого, тут психолог нужен. Аля сбросила домашние туфли, залезла на кровать, поджала под себя ноги, спиной облокотилась о стену и… поежилась. Форточка открыта, а на улице холодно, утром ей пришлось Петину куртку надевать перед поездкой в дом Вольской. Своих-то теплых вещей не захватила, думала, быстро все устроит и вернется, а вышло по-другому. Плед лежал в ногах, она взяла и укрылась, после потребовала: