Живые тени - Корнелия Функе

– Погляди на приклад. Вот так я себе его и представлял. Из ольхи. Знаешь, что это значит? – Джекоб слышал голос Бастарда как бы издалека. – Не знаешь. Потому что вы о них забыли. А вот гоилы помнят. Они обитали еще глубже в земле, чем мы, строили там себе замки из серебра. Ольховые эльфы. Бессмертные… хитрые… и мастера по части изготовления волшебного оружия. Феи истребили их, но, по рассказам, где-то в Каталонии имеется меч работы ольховых эльфов. Волшебство, заложенное в это произведение оружейного искусства, сродни действию арбалета: оно приносит смерть врагам и жизнь – родным его владельца. С тех самых пор, когда я впервые услышал историю о третьем выстреле, меня не покидало подозрение, что арбалет – дело рук ольховых эльфов. – Гоил погладил красноватое дерево. – Кто знает… вполне возможно, Гуисмунд намеревался тогда прикончить своего сына Гарумета. На тот момент Истребитель Ведьм уже со всей определенностью был не в себе, – ничего удивительного, если годами пить ведьмовскую кровь. Но арбалет этого не допустил.

Он подошел к Джекобу.

– И как это он открыл ворота? – полюбопытствовал он у Лиски. – С легкостью, правда? Они, видать, его сами впустили.

Лиска не отвечала.

Бастард натянул тетиву арбалета.

– Да он и сам мне все объяснил. Волшебство времени отдает обратно украденную жизнь только в том случае, если встречаются родственники. Я здесь вряд ли подхожу, а вот Гуисмунд только что был еще жив. Стало быть…

Джекоб едва слышал, что говорит гоил. Его сердце билось слишком громко. Его дыхание было слишком затруднено… последние усилия тела удержать уходящую жизнь.

– Потому-то ворота его и впустили. Потому-то он и оказался здесь раньше меня!

Хриплый голос Неррона сделался таким громким, словно он сам себя жаждал уверить в том, что был полноправным обладателем арбалета. Он понял это, и оттого следующие его слова опять прозвучали с насмешливой прохладцей, как обычно.

– Кто бы мог подумать, – съязвил он, – у Джекоба Бесшабашного течет в жилах кровь Истребителя Ведьм.

Джекоб рассмеялся бы, будь у него на это силы.

– Чушь… – Даже это крошечное слово далось ему с чрезвычайным трудом.

– Ах вот как? – Неррон отошел назад и поднял арбалет.

– Пожалуйста! Позволь мне выстрелить! – Исполненный отчаяния голос Лиски прорезался сквозь дурман в голове Джекоба.

– И не подумаю, – отрезал Неррон. – Иначе как мы докажем, что здесь речь совсем не о любви?

Водяной задушил крик Лиски ладонью.

И гоил выстрелил.

Он хорошо прицелился. Стрела пронзила Джекобу грудь как раз в том месте, где у него на рубашке осталось кровавое изображение моли. Боль заставила остановиться и сердце, и дыхание.

Убит. Ты покойник, Джекоб.

Но сердце свое он слышал. Оно билось сильно и без перебоев. Уже давно оно не билось так ровно.

Он открыл глаза и вцепился пальцами в древко стрелы, торчавшей у него из груди. Каждый удар сердца причинял ему боль, но оно продолжало биться. И рана не кровоточила.

Он еще крепче сжал древко стрелы рукой. Его грудь словно онемела, и ему удалось одним рывком выдернуть стрелу из груди. Боль и вполовину не была сопоставима с укусами моли, а наконечник стрелы оставался таким чистым, словно он выдернул ее из дерева, а не из собственной плоти.

Бастард подошел к нему и взял у него из рук стрелу.

– Отпусти ее, – приказал он водяному.

Лиска склонилась к Джекобу, дрожа от ярости, от страха, от изнеможения. Он хотел ее увести как можно дальше, прочь от комнат Синей Бороды и заколдованных дворцов.

Когда он выпрямился, Лиска поглядела на него недоверчиво. Кожа вокруг его сердца была безупречной. Даже рана, оставленная молью, затянулась. Он чувствовал себя таким юным, как в тот день, когда в первый раз отправился с Ханутой на поиски сокровищ.

Бастард смотрел на него с насмешливой улыбкой.

– Очередная сенсация для газет: «У Джекоба Бесшабашного течет в жилах кровь Истребителя Ведьм».

Он натянул на арбалет бездонный кисет и сунул туда же стрелу.

Джекоб посмотрел в зеркало. Вполне возможно, Бастард прав. Пусть даже не в том, о чем полагает.

– Ты все еще намерен продать арбалет Горбуну, или Луи в твоих глазах окончательно подорвал авторитет своего отца?

Говори, Джекоб. Выиграй время.

Ведь он дал клятву Данбару.

Лиска посмотрела на него.

Двое против двоих.

– Что ты потребуешь взамен? Дворец? Орден? Титул? – Джекоб снова поглядел на зеркало, и это не укрылось от Лиски.

А что, если он ошибается? Но попробовать стоит.

– Скажем так… – Бастард сунул кисет в карман, – ты получил то, что хотел ты. Я получу то, что хочу я.

– А что, если я тебе назначу лучшую цену? Больше всего того, что Уилфред Альбионский и все восточные князья, вместе взятые, тебе могут предложить?

– И что же это такое будет? Во дворце у меня полно сокровищ.

– Сокровищ! – Джекоб презрительно дернул плечами. – Нечего мне голову морочить. Тебя сокровищами так же мало убедишь, как и меня.

Бастард не сводил с него глаз. Гоилы утверждают, что умеют читать по человеческим лицам, как по книгам.

– Куда ты клонишь?

– Что проповедники правы.

Узкие губы скривились в насмешливой улыбке:

– Врата в небеса…

– Я бы не назвал это небесами. – Джекоб ощущал свою возвратившуюся жизнь, словно дурман. Он пересилил смерть, так почему бы не пересилить и Бастарда? – Думаю, ты прав относительно крови, – признал он. – Но здесь нет ничего общего с родством. Просто Гуисмунд и я явились из одного и того же места.

Водяной нетерпеливо хрюкнул. Он наверняка уже рисовал себе в воображении ту счастливицу, к ногам которой он бросит сокровища Гуисмунда в каком-нибудь мокром гроте. Как он исполняет любое ее желание, только вот отпустить не отпустит.

– Они здесь будут с минуты на минуту! – прошептал Омбре. – Карлики… Слуги Горбуна… каждый охотник за сокровищами, который мало-мальски что-нибудь собой представляет… Они все сюда придут, но пока что у нас еще есть время вынести бóльшую часть сокровищ!

– Так чего ж ты ждешь? – рявкнул на него Бастард. – Забирай себе все, что хочешь, и проваливай. Все твое!

В шестиглазом взгляде, адресованном Джекобу, застыло доподлинное знание, сколько собратьев Омбре они с Лиской выследили и лишили добычи.

– На твоем месте я бы ему не доверял, – прошамкал он Неррону.

Потом развернулся и, не оглядываясь, исчез за дверью тронного зала.

Неррон помолчал, пока не стихли шаги водяного. Он посмотрел на картины вокруг. Взгляд его остановился на серебряной арке ворот, из-под которой вырывались рыцари Гуисмунда. На лице с малахитовыми прожилками на короткий миг проступила тоска малолетнего ребенка. Джекоб почти сожалел, что не может дать гоилу то, чего тот так страстно желает. Но Данбар прав. Иным вещам лучше вообще никогда не быть найденными, а если кто их и откопает, то новый тайник должен быть еще надежнее, чем старый.