Имперский городовой - Александр Сухов

– Вель, ну где же твоя культурная программа, где, наконец, мужчины, достойные моего пристального внимания?!

– Потерпи чуток, девочка, – серьезным тоном отвечал чародей, – сейчас пойдем знакомиться с нашим Парацельсом. Гениальный, скажу вам, парень, но со своими тараканами в голове – коль начнет чего-нибудь объяснять, не остановишь. Так что вы с ним насчет всяких тонкостей того... поосторожнее.

После чего наша троица проследовала к одному из ярко разукрашенных домиков. Этот коттедж отличался от прочих тем, что его стены украшал некий неописуемый орнамент: то ли буквы, то ли иероглифы какого-то непонятного языка незаметно перетекали в отвратительные рожи, в забавных зверюшек или просто в нечто, напоминающее языки пламени. Изображения были полны колдовской экспрессии настолько, что в голове Зенона поневоле возникла мысль, что сии художества – дело рук какого-нибудь чокнутого мага. Однако Вельмир, будто угадав мысли юноши, тут же поспешил опровергнуть это его подозрение:

– Граффити – настенная роспись. По словам нашего гения, в его измерении все дома и даже заборы разрисованы подобными картинками.

– Ух ты! – с облегчением вздохнул Зенон. – Я-то подумал, что это своего рода охранные заклинания или руны против сглазу, или какой другой напасти. А это всего лишь обыкновенная мазня. Пожалуй, не нужно быть крутым специалистом в области психотерапии, чтобы заочно поставить твоему художнику диагноз – острая шизофрения, отягощенная маниакально-параноидальным синдромом. Короче, твой гений – чокнутый, и, если все дома и заборы на родине Парацельса украшены точно такой же мазней, весь его мир нуждается в экстренном лечении.

– Не без этого, – кивнул головой в знак согласия чародей. – Впрочем, все гении не от мира сего, а некоторые – так просто буйные. Нам повезло – парень тихий, и увлечение граффити, пожалуй, самое сомнительное из его достоинств.

– Вот уж мне критики нашлись! – зло фыркнула Эниэль. – Между прочим, эти чудесные картинки мне очень даже нравятся. А вы – неотесанные мужланы, ни малейшего понятия о прекрасном! Посмотрите, какая динамика! Да за этой, как вы ее называете, «мазней» целое направление в искусстве, только общество должно до него дорасти...

– ...или присесть, – с серьезным тоном поправил эльфийку Вельмир. – Ладно, пошли, иначе мы с вами здесь до вечера можем спорить о прекрасном.

– Мужланы неотесанные! – еще раз повторила обиженная до самой глубины своей тонкой души Эниэль. – Вот возьму и попрошу этого Парацельса расписать мой дом, то-то соседи обзавидуются.

– Да полно тебе ворчать! – добродушно заметил чародей, пропуская даму на крыльцо впереди себя. – Зная твою кипучую натуру, я считаю, что парень тебе не откажет. Только давай разговоры о настенных художествах отложим до лучших времен.

С этими словами он потянул на себя ручку двери, в центре которой красовался огненно-алый глаз какого-то дьявольского создания. Само существо – получеловек-полумышь, в обрамлении витиеватой рунической вязи, по большей части располагалось на стене здания. Дверь тихонько скрипнула, и наша троица дружно ввалилась в жилище загадочного Парацельса.

Очутившись в просторной прихожей, гости услышали недовольный голос, принадлежащий, судя по тембру, молодому человеку:

– Эйнари, ты ошиблась в определении верхнего порога показателя лямбда мю, а тебе, Натэль, неуд за подсчет частотной составляющей сигнала выхода! Ваша безграничная тупость, уважаемые магини, ни в какие рамки не вписывается!

На что женский голос тут же ответил:

– Мы все пересчитаем по новой, уважаемый Парацельс Элпидифорович, вы только не волнуйтесь. К тому же вам следовало бы нас заранее поставить в известность о том, что вы решили изменить входящие параметры.

После чего успокаивающе заговорила другая дама:

– Обязательно пересчитаем и через часок принесем, а вы хотя бы поспите немного. Нельзя же так издеваться над собственным организмом – третьи сутки на ногах...

– Выспимся, Эйнари, – отвечал ей мужчина, – только процессор окончательно адаптируем под остальное «железо», вот тогда я на пару дней залягу в берлогу. Кстати, Натэль, у тебя там еще осталось то чудесное варево, от которого сон как рукой снимает?

– Есть еще немного, – ответила та, которую назвали Натэль. – Но не многовато ли вам будет – может быть, все-таки поспите?

– Я же сказал: отладим работу системного блока при новых частотных характеристиках, после этого можно будет и на боковую отправляться. Эх, девчата, мне бы на Земле такую машину, я бы горы свернул и реки вспять заставил бы течь. Это же практически готовый искусственный интеллект, способный... – Голос запнулся и после непродолжительной паузы продолжил: – Короче, один Создатель ведает, на что он способен. Я бы с его помощью за три дня все ресурсы И-нета мог бы под себя подмять и стать богаче самого Била Гейтса. Хотя что такое деньги по сравнению с этим чудом?..

Молодой человек так увлекся собственной речью, что сразу и не заметил, как в гостиную его дома, а по совместительству – рабочий кабинет ввалилась наша троица.

Первым, что бросилось в глаза Зенону, был огромный плоский экран, висящий на одной из стен. В центре его бездонно-черной поверхности полыхало огненно-алое изображение пятилучевой звезды, заключенной в окружность. Остальное свободное пространство было испещрено математическими символами и магическими значками. Периодически, подчиняясь неведомой воле, магическая и математическая символика менялась, после чего пентаграмма либо вспыхивала еще ярче, либо немного приглушала интенсивность свечения.

С трудом отведя взгляд от завораживающей картины пульсирующей пентаграммы, Зенон начал приглядываться к обстановке, царящей в помещении. С виду обычная гостиная: диван, пара кресел, пяток стульев, вдоль стен полки с книгами, фикусы в кадках, на окнах в керамических горшочках цветы, посреди комнаты стол овальной формы, напротив экрана столик поменьше. В кресле за последним столом спиной к гостям сидит худощавый молодой человек, рядом две особы женского пола вытянулись едва ли не по стойке смирно и с благоговейным обожанием взирают на вальяжно развалившегося перед ними юношу. Одна из девушек оказалась той самой продвинутой особой, несказанно удивившей своими необычайными способностями Зуур Эр Шуура на пепелище домика Лары Смола. Второй дамой была остроухая дочь лесного народа Натэль, как уже успел догадаться Зенон, поскольку первую девушку, насколько он помнил, звали Эйнари. По всему столу перед молодым человеком разбросаны какие-то металлические коробочки, соединенные между собой светящимися жгутами, различной толщины, яркости и окраски.

– Привет, Вельмир! – повернув голову на звук скрипнувшей двери и стук каблуков по деревянному полу, громко воскликнул юноша. Заметив за спиной мага Эниэль и Зенона, не очень вежливо по отношении к гостям спросил: – А это еще кто такие?

На что эльфийка, с присущей ей прямотой, не замедлила сделать замечание невоспитанному юноше:

– Согласно этикету молодой человек обязан первым представиться даме.