Манагер - Евгений Щепетнов

— Папа! Отстань от Мана! Некогда нам разговоры разговаривать! Иди на задний двор, скажи, пусть запрягут загаров, не пешком же нам в порт тащиться! У нас сумки тяжелые, да и внимание народа не хочу привлекать. Ман, не слушай его! Иди обедай, сейчас поедем! Я уже готова, сумки нам собрали, парни и девки тоже готовы — все, сейчас выезжаем!

Я не сумел даже слова вставить в монологи папы и дочки и молча поплелся к обеденному столу.

Там, за столом, заметил сидевшего на табуреточке Рункада, с изумленным выражением лица глядевшего на происходившую суматоху, на пролетавших мимо с какими-то вещами в руках полуодетых и почти раздетых девушек, на здоровенные сумы, в которых мог уместиться не очень крупный человек, и на отмытых моих «рабов», оказавшихся вполне миленькими и очень даже симпотными девчонками лет четырнадцати, одетыми теперь, как и все окружающие девицы, в набедренные повязки и топики, и на парнишку лет пятнадцати, тоже очень симпатичного, худощавого и с правильными «интеллигентными» чертами лица.

Неожиданно Рункад сказал:

— Есть проблема! В Арзум не принято ходить женщина как тут, голая! Там все женщина одеты, как мужчина, ну, почти как мужчина — в женский штаны, рубаха. Там холодно. И могут арестовать стража, если они будут ходить как тут — там только шлюха ходит, как тут женщина!

Ой, мама миа! И правда, я привык уже ходить среди почти голых и совсем голых людей и не замечал наготы (ну, почти не замечал, если быть честным) и упустил из виду такое дело. Поймав на лету Мираку, я с ходу объяснил ей проблему, она ойкнула, все поняв, отловила Рилу, объяснила ей, и они, схватив Рункада и трех девчонок, на отцовском возке помчались на рынок. Рункад сказал, что он видел на рынке лавку, торгующую вещами, которые носят в Арзуме, и они могут там купить, что требуется, чтобы выглядеть прилично.

В гостиной все слегка затихло в ожидании нового всплеска бурной деятельности, а я спокойно потягивал горячий травяной отвар с медом, поглядывая на освобожденных рабов. Они еще не могли поверить, что все закончилось, и выглядели напряженными и подозрительными и только искоса разглядывали меня, окружающих и обстановку в доме.

Отхлебнув из кружки, я спросил:

— Вас как звать-то?

— Я Диена, а это Норсана, а это Карнук, — ответила мне брюнетка. — Господин Манагер, мы теперь ваши рабы?

Я поперхнулся чаем. Идея быть рабовладельцем как-то не ложилась мне в душу.

— Давайте так: считайте, что вы свободные люди, но я вынужден сейчас забрать вас с собой как своих слуг. Вы будете выполнять то, что я вам скажу, а когда мы вернемся назад, если вы захотите вернуться, вы будете вольны идти куда захотите… или продолжить служить мне, уже за плату.

— Господин Манагер, я должна вас предупредить, что нас не шаманили для того, чтобы мы не имели детей, и если вы будете с нами спать, то…

Я закашлялся и прервал ее:

— Да с чего вы взяли, что я с вами буду спать! Выбросьте это из головы!

— Не сердитесь, господин Манагер! Я не знала, что вы предпочитаете мальчиков! Прошу вас, не обижайте Карнука, он еще ничего не знает и не умеет, его только что забрали из семьи, он еще не был с мужчинами, не наказывайте его!

Я рассердился так, что завопил:

— Да какого хрена ты решила, что раз я не сплю с девочками-рабынями, значит, мне надо мальчика-раба! Да вашу мать-то! — выругался я по-русски и стукнул кулаком по столу. — Не сплю я с мальчиками! У меня подруга есть! И не одна! Да что же они с вами сделали-то, уроды!

Из меня вышел воздух, я сел к столу и заставил себя успокоиться. Потом продолжил:

— Никто, кроме тех, с кем вы захотите, не будет с вами спать. А если кто-то насильно потребует от вас этого, вы скажете мне и я убью его, как убил всех, кто вас обижал в том доме. Вы поняли меня? Считайте, я ваш второй отец, или старший брат, или кто угодно — начальник, например, но никак не хозяин. Вы свободны, боги вас забери, поймите это! Просто сейчас так складываются обстоятельства, что я вынужден таскать вас с собой, тем более что вы, оставшись одни, или погибнете, или попадете в рабство и тут же навлечете на нас беду! Все, вопрос закрыт, я уже говорил вам все это, и придется в это поверить, хотите вы или нет!

Ребята испуганно наклонились, пряча глаза, на которых наворачивались слезы. Я и сам-то растрогался. Тяжело видеть людей в таком униженном положении, особенно когда это почти дети.

Хлопнула входная дверь, и в комнату торжественно ввалились счастливые Рила и вся честная компания. Они оглядели наше общество, и Рила грозно спросила:

— Чего это они тут слезы льют? Ты, что ли, довел до слез? Он это умеет, ребята, не обращайте внимания! Давайте-ка надевайте обновки! Вот тебе, Диена, это тебе, Карнук, а это вот наряды Норсане. Переодевайтесь, сейчас поедем!

Рункад закашлялся и слегка покраснел — бывшие рабы тут же на глазах у всех сняли с себя все до нитки и стали спокойно переодеваться, натягивая принесенную одежду.

Рила нахмурилась и сказала мне тихонько:

— Придется приучать их вести себя как свободные люди: перво-наперво уходить в другую комнату, чтобы переодеться, а не делать это на виду у всех. Все-таки рабское воспитание есть рабское воспитание…

Принесенные Рилой одежды оказались вполне приличными: мужская практически не отличалась от той, что носили в Арканаке, только была поплотнее и в комплект входила еще легкая стеганая куртка, женский же наряд был более приталенным, штаны более обтягивающими, а рубашка отделана кружевами — этакий вариант земного костюма наездницы. И у мужчин, и у женщин брюки заправлялись в подобие кожаных коротких сапожек — женские с вышивкой, мужские без вышивки.

В общем, мне понравилось, как выглядели наши бывшие рабы в этих костюмах, и я с удовольствием представил, как будет смотреться в нем Рила.

Когда каждый день, днем и ночью, видишь свою женщину и других женщин вокруг обнаженными, стирается новизна, интерес к «обнаженке» теряется… То ли дело — раздеть подругу…

Рила утащила меня наверх, переодеваться, и мы стали примерять обновки.

Она скинула с себя те тряпочки, что ее прикрывали, стала вертеться, прикладывая к груди белую рубашку с кружевами.

— Как, мне идет? Хорошо ли мне вот так?

И я не выдержал — сгреб ее… и произошло то, что должно было произойти, хотя она отбивалась и со смехом отталкивала меня, говоря:

— Времени нет, с ума сошел! Ты что…

Потом она, томно потягиваясь, сказала:

— Надеюсь, такая скорость не войдет у тебя в привычку? Мне бы не хотелось, чтобы мы всегда уподоблялись по скорости каким-нибудь мунга!

— Сама же говорила — скорее, скорее! А теперь мне пеняешь!

— Ну не настолько же скорее!

Я сплюнул в сердцах — этих баб не поймешь!

Одевшись, я вышел из комнаты. Возникло странное, непривычное ощущение, как будто бы я вернулся на Землю — так эта одежда напоминала земную.