Фотограф смерти - Екатерина Лесина

Дашка еще раз внимательно перечитала бумаги, запоминая адрес. Контора, конечно, вымышленная, но вдруг да повезет?

Выбравшись из квартиры, Дашка первым делом позвонила. И звонила вроде как Вась-Васе, а трубку поднял Артем. И Дашка этой странности не удивилась, а рассказала о том, что узнала, точнее о том, чего не узнала.

– Стой, – остановил Артем. – Как ты сказала? Советских Пограничников? Погоди минуту…

Дашка погодила, снизу вверх глядя на затененные окна квартиры, в которой обосновался безобидный человечек, искренне веривший, что все, им совершенное, во благо жены.

– Есть! – сказал Артем. – Ты где сейчас? Я заберу. Нам надо заглянуть на этих Пограничников. Я сейчас буду.

– Хорошо, – ответила Дашка.

Она не сомневалась, что адрес этот – очередная пустышка, но упрямство мешало отступить, и Дашка, сев на скамейку, принялась ждать.

Улица Советских Пограничников начиналась с памятника Дзержинскому, у подножия которого зарождался широкий луч проспекта. Он тянулся и тянулся, пока не упирался в забор. Стандартный серый заводской забор с широким проемом ворот и мертвой проходной.

Завод окружали желто-бурые дома кирпичной кладки. Они пролегли неровной линией, соединенной углами и узкими проходами арок. Прямоугольники окон пялились на внутренний двор. Здесь старый асфальт бугрился, выпуская к солнцу хрупкую зелень. Клумбы зарастали бурьяном, а древний клен, пустивший густую поросль, жался к стене котельной.

– Ты уверен, что это тут? – Дашка спросила шепотом.

– Адрес тот.

Судя по голосу, место Артему не нравилось.

А еще он вел себя странно, упрямо пытаясь дозвониться кому-то, но кому – Дашке не говорил. Просто раз за разом набирал номер, прижимал к уху трубку и слушал гудки.

– Не отходи далеко, ладно? – попросил Артем, сунув телефон в карман, и взял Дашку за руку. Дашка фыркнула, но вырываться не стала: у нее по спине шел пренеприятненький холодок.

Как будто наблюдал кто-то…

Дашка обернулась. Никого. Груда ржавых запчастей. Домишко с обвалившейся крышей. Прицеп без передних колес. Задние вросли в асфальт, став подпоркой для суетливого вьюнка.

Над белыми цветочными венчиками кружили пчелы.

Мирно кружили.

Жужжали.

Но кто-то наблюдал за Дашкой!

– Тема… Тем, ты ничего не чувствуешь? – Дашка старалась улыбаться и смотреть перед собой.

– А должен? – Он в очередной раз набирал номер.

Людочкин?

Слева протянулось длинное строение. Оттуда смотрят. Или нет? Дашка остановилась и медленно повернулась вокруг оси. Здание. И еще одно. И третье, напоминавшее с виду башню. Оттуда удобно наблюдать.

– Ты чего?

Артем тоже принялся головой крутить, но Дашка знала: ничего он не увидит.

– Наверное, мы зря сюда пришли, – сказал Артем, заглядывая в сарай. Голос его, отраженный в пространстве, звучал глухо.

Не зря. Дашка, крутанувшись на пятках, бодро зашагала по дорожке. Мимо двух черешен, на которых чернели ягоды. Мимо неряшливого куста дикой розы. Мимо клумбы с единственной одичавшей лилией, хищный венчик которой приветствовал Дашку покачиванием.

Путь ее лежал к административному зданию – двухэтажной коробке, выделявшейся среди прочих ярко-рыжим цветом. Тот, кто смотрел, прятался в этих стенах, за фанерной дверью и амбарным замком.

– Стой же! – Артем догнал у двери и заслонил. – Ты чего творишь? Я же просил не отходить.

– Нам надо попасть внутрь.

– Попадем.

Он пошел вдоль стены, заглядывая в окна. И пусть стекла отсутствовали, но решетки держались по-прежнему крепко.

А Наблюдатель ждет. Чего? Удачного кадра? Дашке хотелось закричать, раскрыть руки: вот она я, снимай! Стреляй! Сделай хоть что-то!

Она сунула руки в карманы и пошла за Артемом. Тот пристально разглядывал очередной проем, а точнее – решетку, отошедшую с одного угла. Артем вцепился в решетку и, примерившись, дернул. Из стены посыпалась мелкая труха, а стекло – здесь оно было почти целым – задребезжало.

– Сейчас. Погоди, – Артем нашел точку опоры, покачнулся и резко отпрянул назад, почти опрокидываясь на спину. Он повис на решетке, и та поддалась, поползла, вытаскивая шипы-штыри из цемента. Скрипела. Дребезжала. Артем рычал, совсем как собака, но Дашке не было смешно.

– Еще… немного…

Он все-таки не упал, в последний миг выгнулся совершенно неестественным образом, удерживая и себя, и треклятую решетку. Вынул аккуратно, поставил у стены и указал на окно:

– Прошу.

Дашка легко запрыгнула на подоконник.

Светло. За подоконником начинается стол. Его поверхность сохранила лаковое покрытие, на котором олимпийскими кольцами выделялись следы от кружки. Кружка стояла тут же. Высокая, синяя, с трещиной по всей длине.

– Ну что тут? – Артем запрыгнул следом и потеснил Дашку.

– Комната, – ответила она, хотя теперь Артем и сам мог видеть.

Обыкновенный кабинет. Старые шкафы пусты – несколько серых папок не в счет. В углу притаилось эмалированное ведро с серой землей. Из земли торчали сухие охвостья мертвого цветка.

– Дальше надо, – Дашка пошла по грязному полу, на котором смешались отвалившаяся побелка, осколки стекла и камушки. Смесь эта хранила Дашкины следы, и, значит, заблудиться в мертвом доме не выйдет. Вот и замечательно.

– Что ты хочешь здесь найти?

Дашка не знает. Но знает тот, кто следит за Дашкой.

В коридоре темно. Здесь два окна, друг напротив друга, как два выхода из одного тоннеля. Стены серые.

Дальше.

Еще дальше.

И по лестнице вверх.

Второй этаж. Двери. Некоторые выломаны. Но не эта. Дерево свежее. И блестит, как будто только вчера его натерли полиролью. На двери табличка.

ООО «Здоровый дух»

Артем молча указывает Дашке на стену. Сам крадется к двери.

– Стой, – громко говорит Дашка, когда Артемова рука касается ручки. – Отойди.

Ничего личного, но эта дверь – только для нее.

Дашка открывает ее и входит, жмурясь от яркого света.

– Ты ненормальная, как твой Тынин, – шипит на ухо Артем, но его раздражение не важно.

Она пришла туда, где должна была оказаться.

Комната пять на пять метров. Окна. Стены. Обои «Березка». Два стула с красной, «под бархат», обивкой. Лампа с тканевым абажуром. Круглый стол и желтая скатерть с кистями. Мягкие складки касаются пола, почти скрывая картонную коробку.

– Не мешай, – Дашка скинула чужую руку и подошла к столу.