Беги, хватай, целуй - Эми Сон

Ее кавалер пересекает зал, садится рядом со мной и, как раз когда я делаю затяжку, уверенным движением крепко стискивает меня в объятиях и прижимается своими губами к моим – прямо как в старых фильмах. Я просовываю ему в рот язык и выдыхаю дым прямо мужику в глотку. Он вдыхает его, потом выпускает дым через нос, снова меня целует и шепчет:

– Скоро отправлю ее домой. Сиди тут.

Открывается дверь туалета. Мужик бросается назад к своему дивану. Появляется его дама. Я знаю, что она не моет руки после туалета. Я вижу, что она красила волосы в дешевой парикмахерской. Она сидит с ним еще несколько минут, а потом он провожает ее на улицу и сажает в такси. После чего возвращается в вестибюль, садится рядом со мной и называет свое имя.

– Мы с Лорой не только целовались, – сказал Адам. – Мы занимались любовью.

Меня вышвырнуло из окна и ударило о тротуар с такой силой, что мои кишки разбросало по всем ближайшим пригородам Нью-Йорка.

– Знаю, тебе тяжело такое услышать, – сказал он, – но я прокручивал все это в голове и считаю, что мы можем с этим справиться.

– Справиться с этим?

– Угу. Хотя и ты на меня злишься, и я на тебя злюсь, мы можем, по крайней мере, утешаться тем, что оба ошибались. Человеку свойственно ошибаться. Мы ведь люди, Ар.

С моего языка готовы были сорваться слова: «Я не ошибалась!» – но я подавила в себе первый порыв и постаралась затолкнуть признания обратно в глотку.

– Что я хочу сказать, – продолжил Адам, наклонив голову, – я тебя уже простил. А ты меня прощаешь?

Я засомневалась. Зачем ему понадобилось трахать другую? Уж не потому ли, что он был втайне неудовлетворен нашей сексуальной жизнью? Уж не потому ли было ему трудно произнести «Я тебя люблю», что в глубине души Адам все еще любил Лору и всегда будет любить? В какой степени человек может быть лопухом – даже такой, как я?

Но, быть может, это всего лишь интрижка. Разве пятьдесят процентов американцев не обманывают иногда своих супругов? Возможно, этот тот самый случай. Наверное, надо было поступить по-христиански и подставить другую щеку, хотя на самом деле мне хотелось последовать заповеди «Око за око».

– Как это произошло? – спросила я. – То есть я хотела узнать: вы с ней задаетесь вопросом, стоит ли вам снова быть вместе? Ты по ней скучаешь? И все еще что-то к ней испытываешь?

– Что ты! Вовсе нет! Потом я чувствовал себя просто ужасно. А ты? Ты действительно увлечена этим парнем?

– Нет! Это было чисто сексуальное влечение, и ничего больше! Было даже… такое ощущение, что ничего не происходит.

– Понятно. Так ты меня прощаешь?

Я ненавидела себя за свою слабость, но к концу дня не стала любить Адама меньше. Он по-прежнему нужен был мне.

– Наверное… прощаю, – мрачно произнесла я.

Взяв в руку прядь моих волос, он стал теребить ее, а потом погладил меня по щеке и сказал:

– Знаешь, многие пары расстались бы после такого сурового испытания. Действительно, проще простого расплеваться друг с другом после подобного кризиса. Сказать: «К черту все это. Вероятно, что-то у нас складывается не так».

– Понимаю, что ты имеешь в виду.

– Но мы с тобой более сложные натуры. Думаю, этот опыт может оказаться для нас полезным. Он наверняка здорово укрепит нашу связь. Если мы это преодолеем, то сможем потом пройти любые испытания.

– Ну что ж… Можно и так посмотреть на это.

– Мы такие отважные. Мы пионеры, честное слово. Ты хоть понимаешь, насколько зрело мы себя ведем? Для этого нужна большая смелость, а в ней нам не откажешь. Твоя честность для меня гораздо важнее верности. Я очень рад, что мы можем быть искренними друг с другом, вместо того чтобы держать при себе свои секреты.

– Потрясающе.

– Именно потрясающе. Мне стало намного легче, потому что я знаю, что ты обо всем узнала и простила. А тебе не стало легче?

– Я просто как перышко.

– Так здорово быть с тобой откровенным. Это так благотворно. Знаешь, чего мне хочется прямо сейчас?

– Чего?

– Угадай, – сказал он, начав целовать меня в шею.

И все это время я представляла Адама с Лорой. Я не видела ее фотографии, но нарисовала в своем воображении очень живой портрет: белокурая и диковатая, с сиськами как у Умы, стальными ягодицами и свинцовыми ляжками. Небритые подмышки, спутанные волосы – вся эта природная арийская красота селянки из Вермонта (правда, Адам говорил мне, что она из Детройта).

Пока Адам возился со мной, придавив меня сверху, я представила себе, как он усердно работает над этим гибридом всех сестер из «Домика в прериях»[107]и как она визжит, поскуливает и царапает когтями воздух, кончая по пятьдесят раз подряд, а он чувствует себя от этого вселенским жеребцом.

Адам быстро кончил и сразу же уснул. Мне хотелось задушить его подушкой. Мой ловелас загнал меня в угол. Теперь мне его уже не обставить. Мужика перехитрить невозможно. Просто некуда дальше идти. Если только в задницу. Весь этот выдуманный флирт просто убил меня, и главное – все совершенно напрасно. Адам мне изменил, а я слишком сильно его любила, чтобы с ним порвать. Я так и не смогла сказать ему правду. Глядя на его спящее лицо, я спрашивала себя: какова же на вкус Лора?

Едва я утром пришла на работу, как позвонила Сара.

– Мне надо тебе кое-что рассказать, – сказала она.

– Мне тоже.

– Давай начинай.

– Нет, ты первая. Гарантирую, что моя история хуже твоей.

– Ладно. – Она вздохнула. – Мы с Риком прошлой ночью расстались.

– Почему?

– Он надумал вернуться в Сиэтл и возобновить музыкальную карьеру, а я сказала ему, что ни за что не уеду из Нью-Йорка. Так что мы расстаемся. Он уезжает на следующей неделе.

– Мне очень жаль.

– Ничего страшного. Я размышляла над всем этим, и хотя секс был хорошим, я не уверена, что нам суждены были долгие отношения. То есть я, конечно, буду в отключке следующие несколько недель, но в каком-то смысле это даже неплохо. А какие новости у тебя?

Я ей все рассказала.

– Он тебе изменил?

– Угу.

– Ты должна его бросить!

– А я не хочу его бросать!

– Но он тебя обманывал! Ты совсем на него не злишься?

– Конечно, злюсь, но решила простить.

– А ты и вправду жалостливая.

– Знаю.

Сара на мгновение умолкла, а потом сказала: