Аэций. Клятва Аттилы - Алекс Тавжар

За деревьями показался домик Зеркона. Красная крыша, ставни на окнах. Аэций знал, что Зеркон вернулся в Равенну и направился прямо к нему. Хотел послать его к Пелагее, а то ведь она и подумать не может, что мужа спасли.

* * *

Домик стоял не заперт. Внутри загустела темень, и пахло гнилью. В спальне виднелось бесформенное пятно, напоминавшее силуэт человека. Аэций вошел, бесшумно ступая по грязному полу. С собой он принес светильник, но огонек был слаб. Пришлось подойти к постели, чтобы увидеть того, кто на ней лежит.

Аэций придвинул светильник ближе.

Зеркон. Застыл с полузакрытыми веками и безвольно раззявленным ртом.

Неужели мертв…

Рядом на грязном полу валялся железный кубок. Под ним темнело пятно от вина.

Отравили ядом?

Аэций нагнулся. Подобрал валявшийся кубок и вдруг увидел, что глаза Зеркона распахнуты настежь и смотрят на него ошеломленным взглядом.

— Не бойся, я не призрак, — тихо сказал Аэций.

— А кто? — так же тихо ответил карлик.

— Тот же, кто и обычно. Флавий Аэций.

— Так это… не сон? Вы воскресли? — Зеркон, похоже, был слишком пьян, чтобы мыслить разумно.

Объясняться с ним было некогда.

— Выжил, воскрес, уцелел. Называй как угодно. Сейчас не до этого. Мне нужна твоя помощь.

Карлик зажмурил глаза и снова открыл.

— Вот теперь я вижу, что это действительно вы, — произнес он, с кряхтением садясь на постели. — Иначе и быть не могло. Обо мне вспоминают только, когда нуждаются в помощи. А то, что я болен, никого не волнует. Ни живых, ни мертвых.

— Ты болен?

— А зачем я, по-вашему, тут валяюсь? Все тело ломит…

— Не пей так много вина, и не будет ломить. Ты сможешь позвать сюда Пелагею? Только не говори о моем воскрешении, чтобы никто не подслушал.

Зеркон насупился.

— Вряд ли она придет. Особенно в нынешних обстоятельствах.

Аэций внутренне согласился. Пелагея и раньше недолюбливала Зеркона, а теперь и вовсе не захочет с ним видеться. Вот, разве что, сделать так.

— Позови её под предлогом, что у тебя отыскалась какая-то из моих вещей — кольцо, застежка, что-нибудь ценное, и скажи, что намерен вернуть, — предложил Аэций.

— О, да. На это она непременно клюнет, — съязвил Зеркон. — Драгоценности у неё в чести. Не то, что приятели мертвого мужа… Ох, простите. Не мертвого, а воскресшего. То-то она удивится.

— Послушай, — сказал Аэций, теряя терпение. — Я понимаю, что вы не ладите, но Пелагея — моя жена, не надо её задевать.

— Не буду, не буду, — загородился ладонями карлик. — О женах, как говорили в Спарте, либо хорошо, либо правду. А на вашу жену не должна упасть даже тень подозрений.

В Спарте так говорили о мертвых. А слова про жену, которая вне подозрений, принадлежали Юлию Цезарю, вероломно заколотому в Сенате после многих великих побед. Сравнение было столь очевидным, что сразу бросалось в глаза. Оставаясь в неведении, Пелагея считает мужа погибшим и, должно быть, сходит с ума от тоски, как тосковала Сигун о своих сыновьях…

— Приведи Пелагею — это всё, о чем я прошу, — сказал Аэций.

— Одной ногой я уже в пути, — ответил Зеркон.

Пелагея

По уговору с карликом, он должен был привести Пелагею и выйти из комнаты, а в это время Аэций появился бы из-за полога, что отгораживал нишу со столиком и кроватью. Но Пелагея пришла не одна.

Аэция это несколько озадачило. Спутником Пелагеи оказался Майориан, один из близких друзей Рицимера, в доме которого она приютилась. Аэций не видел Майориана с тех пор, как этот молодцеватый всегда подтянутый сын нумерария покинул военную службу. Их знакомство было недолгим. Майориан успел показать себя очень умелым воином, но потом его начали прочить на должность магистра армии. Аэцию это, разумеется, не понравилось, и между ними состоялся откровенный разговор. После этого Майориан удалился в свое поместье и не показывал оттуда носа. Для многих это произошло внезапно. В происках против Майориана обвиняли Пелагею. Какое-то время она действительно опасалась его возвышения, но по другой причине. По слухам император Валентиниан благоволил Майориану и даже высказывал желание женить его на одной из своей дочери. А именно на младшей, на которую при поддержке супруги императора претендовал и сын Аэция Гаудент. Как любая мать Пелагея испытывала враждебность к сопернику сына. Тем удивительнее выглядело их теперешнее появление вместе.

Обманутые сумраком в комнате они не заметили притаившегося за пологом наблюдателя. Когда Зеркон удалился в соседнюю комнату, Майориан привлек Пелагею к себе и ласково промурлыкал:

— Моя дорогая…

— Пока еще не твоя, — игриво произнесла Пелагея, ускользнув от его объятий. — Теперь, когда Аэция больше нет, мне придется заново выйти замуж. И тот, за кого я выйду, получит мою поддержку. На место Аэция претендует Авит, но Рицимер посоветовал выбрать другого мужа. Если ты согласишься на мне жениться, я сделаю все возможное, чтобы ты укрепился во власти. Впрочем, быть может… у тебя уже есть жена?

Что-то похожее она говорила Аэцию, оставшись вдовой после смерти наместника Бонифатия. Теперь, когда Бонифатия нет, Севастий хочет на ней жениться. Но сам Бонифатий советовал выбрать другого мужа, и, если Аэций согласен, она сделает все возможное, чтобы помочь. Впрочем, быть может, у него уже есть жена?

Аэций сказал тогда, что жена умерла, и тем самым принял её предложение.

Майориан ответил иначе.

— Я не женат и не думал об этом с тех самых пор, как увидел твои глаза, однако, жениться на той, кто меня не полюбит, не стану.

— Но я полюбила. С тех самых пор, как увидела, — заверила его Пелагея. — При каждой встрече от тебя исходило тепло, а Аэций был холоден. Он думал только о первой жене. Повторял её имя во сне. Иногда ошибался, называя меня Сигун. Я боялась, это из-за того, что не могу родить ему сына. Притворилась беременной, нашла младенца, чтобы выдать за своего, и поначалу отношения стали теплее. Но потом из заложников вернулся его настоящий сын, и про нас с Гаудентом забыли. Так что я овдовела задолго до смерти мужа и не вижу причины для траура.

Откровения Пелагеи сразили Аэция наповал. Вот о каких обстоятельствах говорил ему карлик. Никто не ждет его воскрешения. Никто не обрадуется, если увидит живым…

— Эй, сюда, помогите, — послышался голос Зеркона. — Крышка у сундука тяжелая. Не могу открыть.

— Сейчас подойду, — отозвался Майориан.

— Пойдем к нему вместе, — нежно произнесла Пелагея. — Теперь нам незачем разлучаться.

И они ушли. Аэций не видел как. Не смотрел в их сторону. Не прислушивался к шагам. Отныне он в мире мертвых. Там и останется навсегда, как и положено мертвецу.