Обман Инкорпорэйтед - Филип Киндред Дик

Издалека, с другого конца квартала, его сердито окликала Тедди. Верн снова шагнул на тротуар и медленно, руки в карманах, пошел к ней.

– В чем дело? Почему ты вернулся?

– Там мальчик, школьник. Играет на гобое.

Тедди пожала плечами.

Они пошли дальше.

Верн все еще не сводил глаз с Карла, когда молодой человек начал просыпаться. Он медленно повернулся, потягиваясь и открывая глаза. И моргнул, увидев Верна.

– Давно проснулись?

– Недавно, – буркнул в ответ Верн.

Карл сел.

– Как погодка? – Отбросив занавеску с окна над своей кроватью, он выглянул наружу. Небо было голубое. С него лился солнечный свет. Вдалеке виднелись машины Компании, высокие колонны, вздымающиеся, точно покинутые башни.

– Похоже, пора вставать, – сказал Карл. Стряхнул с себя одеяла и соскользнул на пол. Бодро улыбнулся Верну, светлые волосы падали ему на лицо. Он отбросил их, чтобы не мешали.

– Пошли завтракать. – Карл был радостно возбужден. – Подумать только, мы можем есть все, что захотим! Даже индейку со сливочным горошком и сливовый пудинг с соусом из бренди.

– Это ты собираешься есть на завтрак?

– Нет, но я мог бы. Подумать только, здесь все – наше. Может, нам все же не так уж и не повезло. Мы здесь как короли. Богачи. Императоры!

– Ну, это вряд ли. Тебе тут станет скучно, не пройдет и недели.

– Вы так думаете? Что ж, посмотрим.

Верн рассеянно кивнул. Он был занят возвращением к настоящему. Прошлое все еще крепко сидело в нем.

Они умылись, побрились, оделись. Вместе отправились по дорожке на склад.

– Как вы думаете, Барбара уже там? – спросил Карл.

– Не знаю.

– Она кажется мне вполне милой. А вам? Правда, у меня такое впечатление, что в прошлом она много страдала.

Верн громко расхохотался.

– Подождите! Не смейтесь. Я знаток людей, хотя с виду и не подумаешь. Все дело в том, как она держит себя, как говорит. Какие слова использует. И еще что-то в ее лице. Может быть, мы узнаем, прежде чем выберемся отсюда.

Верн сморщился.

– Господи всемогущий.

– В чем дело?

– Ни в чем. – Верн казался погруженным в раздражительную тоску. Он глядел себе под ноги, а руки прятал в карманы.

– Прошу прощения, – буркнул Карл. Остаток пути они прошли в молчании. Склад был пуст. Внутри никого не оказалось. Они побродили по помещению.

– Ну? – начал Верн.

Карл казался опечаленным.

– Я думал, она уже здесь, готовит нам завтрак. Вафли, ветчина и апельсиновый сок. Или что-то вроде.

– Приготовьте сами.

– Я не умею. И вообще, когда готовишь сам, то не так вкусно.

– Лично мне хватит и чашки кофе. – Верн сел за стол.

Вдруг Карл просиял.

– Может, кому-нибудь из нас сбегать и разбудить ее? Наверное, она еще спит.

Верн фыркнул.

– Наверное.

– Вы не хотите?

– Почему я?

– Вы ее знаете. – Карл с надеждой ждал.

– Сходите сами. Она вас не съест. Вам что, никогда не приходилось вытаскивать из постели женщину? Пора уже поучиться.

Уши у Карла вспыхнули. Он шагнул к двери.

– Я пойду. Наверное, вы правы, ничего страшного.

– Конечно, ничего. Внутрь входить вообще не обязательно. Просто постучите в дверь, и все. Конечно, если она сама позовет вас, тогда другое дело.

– До свидания. – Карл толчком открыл дверь.

Верн с кислым видом следил за тем, как тот уходит. Немного погодя он встал и подошел к раковине. Набрал стакан теплой воды, развел в ней соду.

И, морщась, выпил.

Барбара Малер лежала в постели полусонная. Из открытого окна прямо на нее лился солнечный свет, согревая ее сквозь одеяла и пижаму. Вдруг она отбросила покрывала. И вытянулась, раздвинув ноги и прижав руки к бокам.

Солнечное тепло расслабляло. Это было приятно. Она вздохнула и поерзала в постели, чтобы оказаться под лучами солнца целиком. Немного погодя она села и сняла пижамный верх. Бросила его на стул и легла снова, приоткрыв рот и зажмурив глаза.

Широкий луч пульсировал на ее плечах и груди. Тепло ластилось к ней, как живое. Ощущение было непривычным, солнце и нагая плоть. Оно приводило ее в восторг. Что-то внутри нее отзывалось на солнечные ласки.

Она задумалась о том, что чувствуешь, когда внутри тебя, в животе, кто-то есть. Как ведет себя нерожденный ребенок, что он делает: ползает и растет, движется, вертится, протягивает ручки и ножки? Живой ребенок, который дышит и тянется к свету. Как растение. Растения тянутся к свету. Как это называется? Фототропизм. Что-то в этом роде. Она открыла глаза и посмотрела на солнце, но свет ослепил ее. Она повернула голову в сторону.

Наверное, люди тоже как растения. Наверное, они фототропы. Вот откуда все эти солнечные божества. Может, и она тоже отчасти солнечная богиня. Она снова повернулась к свету, потянулась ему навстречу, села, чтобы принять в себя как можно больше его энергии. Из окна открывался вид на территорию Компании. Никакого движения, никакой жизни заметно не было. Она стала разглядывать дома, вышки, кучи ржавеющего железа и шлака. Мир был пуст. Все человечество испарилось. Она осталась одна.

Барбара встала на кровати, покачиваясь из стороны в сторону на пружинах, которые прогибались под ее весом. Пошарив у пояса, она расстегнула пижамные штанишки, и они соскользнули к ее ногам. Стоя голая в теплых лучах солнца, она воздела перед собой руки. Так, кажется, они делали? Или нет? Она попыталась припомнить что-нибудь об ацтеках. Или это были инки? Какое-то южноамериканское племя. Они еще вырезали у людей сердца и бросали их солнцу.

Она улыбнулась. Это уж слишком. Она не сможет отдать солнцу свое сердце, даже если захочет. Это невозможно. Придется ему удовлетвориться чем-нибудь еще. Она положила ладони под груди и приподняла их навстречу свету. Вместо этого она подарит солнцу свои груди. И что случится? Примет ли оно их? Сделает ли их полнее и больше? Что, если они надуются и лопнут, как перезрелые стручки? Она взглянула на них. Ничего не изменилось. Такие же полные и круглые, как всегда, груди зрелой женщины.

Она засмеялась. Они и так достаточно велики. И сошла с кровати на пол.

Одевшись, она спустилась вниз и вышла наружу, на крыльцо. Постояла с минуту и стала спускаться вниз, на дорожку. Скоро она уже шагала по направлению к складу.

Через несколько минут она увидела, что навстречу ей кто-то идет. Это был Карл. Она видела, как сияют на солнце его светлые волосы.