Страсти по власти. От Ленина до Путина - Михаил Пазин

Но тут образовался ГКЧП – Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению в СССР, и ввел это положение на территории всей страны. Потом это назовут путчем, государственным переворотом, захватом власти, попыткой отстранения Горбачева с поста Президента и срыва подписания нового Союзного договора. Официальная версия событий звучит так: ни с того ни с сего собралась группа высокопоставленных товарищей – хунта – и решила путем переворота свернуть страну с «демократических» рельсов и восстановить власть коммунистов. А благородный Ельцин оказал им сопротивление, поднял народ на бунт, освободил бедного Горбачева из форосского заточения, посадил путчистов в тюрьму и тут же запретил деятельность КПСС на территории России. Короче, во всем виноваты коммунисты.

Сам же «виновник торжества» – Горбачев – высказался так: «До конца я все не скажу!»

Однако мы располагаем воспоминаниями участников тех событий и по ним сможем восстановить картину произошедшего. По свидетельству главы Администрации Президента Валерия Болдина, идея о введении чрезвычайного положения в СССР возникла не спонтанно, а принадлежала самому Горбачеву ! Все началось с жесткого противостояния двух президентов – союзного и российского. Возглавив Россию, самую большую союзную республику, Ельцин начал активно «раскачивать» Советский Союз. Чувствуя, что теряет точку опоры, в начале 1990 года Горбачев пригласил к себе группу членов Политбюро и Совета безопасности (тех, кто позже вошел в ГКЧП) и поставил вопрос о введении чрезвычайного положения. Все его поддержали, учитывая нарастание националистических центробежных тенденций в Прибалтике и Закавказье. В аппарате Горбачева по его заданию начали готовить концепцию чрезвычайного положения (ЧП). Но в 1990 году ее так и не разработали, потому что обстановка пока оставалась стабильной. Однако в 1991 году она накалилась до такой степени, что достаточно было одной искры, чтобы произошел взрыв. Власть Горбачева становилась все более эфемерной:

без России он уже ничего не мог сделать. Чувствуя, что Горбачев теряет власть, Ельцин стал вести себя нагло. При обсуждении нового союзного договора он практически диктовал свою волю руководителям национальных республик. Ельцин все более и более брал инициативу в свои руки. В конце концов Горбачев понял, что сепаратные переговоры Ельцина с националами приведут к его окончательному отстранению от власти, и дал отмашку силовым структурам по введению ЧП. Сам же ушел в отпуск, как будто он здесь ни при чем. Горбачев все любил делать чужими руками. Когда происходили тбилисские, вильнюсские и рижские события, он давал министру обороны Язову устные распоряжения о подавлении антисоветских митингов и шествий войсками. Язов испрашивал у него письменных распоряжений, а Горбачев отвечал ему: «Достаточно моего слова». Наутро, когда в результате применения воинской силы весь мир узнавал, что погибли люди, Горбачев от всего отказывался: я, мол, никаких распоряжений не давал, это военные сами проявили злую инициативу. Двуличный был человек! Так и здесь: сам же отдал команду о введении ЧП – и спрятался в Крыму. Горбачев руками ГКЧП хотел сместить Ельцина. Вот и вся подноготная. Американцы предупреждали Горбачева, что готовится переворот, но тот только отмахивался, поскольку сам же его и организовал!

Семнадцатое августа 1991 года. На спецобъекте КГБ «АБЦ» (Архивно-библиотечный центр) в Москве собрались председатель КГБ Николай Крючков, министр обороны маршал Язов и двое его заместителей – генерал армии Варенников и генерал-полковник Владислав Ачалов, заместитель председателя Совета обороны Олег Бакланов, руководитель Администрации Президента Валерий Болдин, секретарь ЦК Олег Шенин и премьер-министр Валентин Павлов. На этой встрече обсуждалось экономическое и политическое положение в стране и меры, намеченные Горбачевым по введению ЧП. В это время из Фороса Крючкову позвонил Горбачев. О чем они разговаривали, неизвестно, так как Крючков лжет, что разговор носил общий характер, а Горбачев утверждает, что такого факта вообще не помнит, так как он по телефону общался со многими лицами. Вероятно, он давал последние инструкции.

Восемнадцатое августа 1991 года. Видно, что-то в поведении Горбачева заставило засомневаться будущих членов ГКЧП, и они отправили в Крым делегацию, состоявшую из начальника охраны Президента генерал-лейтенанта Юрия Плеханова, Олега Шенина, Олега Бакланова, генерала армии Варенникова и Валерия Болдина. Одновременно на даче Горбачева отключили не только все телефоны, но и ядерный чемоданчик. Короче, его связь с внешним миром отрезали полностью, чтобы он не передумал. Горбачев продержал их в приемной целый час, так как долго о чем-то советовался с Раисой Максимовной, пока они сами не вошли в его кабинет. Наконец вышел Горбачев, закутанный в теплый халат (у него был приступ радикулита), и гневно спросил, кто они и кого представляют. Посетители были в шоке: такой реакции от Горбачева они не ожидали! По рассказу Болдина, они рассчитывали на обсуждение вопросов о введении ЧП в духе аналогичных встреч в прошлом, а тут такой агрессивный прием! Масла в огонь подлила еще и Раиса Максимовна, заискивающим тоном спросившая у Бакланова: «С добром ли вы приехали?» Горбачев элементарно перепугался: он думал, что его хотят арестовать! По воспоминаниям Болдина, гнев и раздражение Горбачева ослабли, когда он узнал, что визитеры говорят от имени людей, которые ранее привлекались им для выработки мер по введению ЧП. Он больше всего боялся, что посланники представляют руководство России, то есть Ельцина!

Ему стали предлагаться различные варианты действий, которые готовились по его поручению на случай введения ЧП. Президент никак не реагировал, а потом спросил, распространяются ли меры ЧП на действия российского руководства. Услышав утвердительный ответ, он расслабился окончательно.

«Все, что вы предлагаете, надо осуществить максимально демократическим путем», – заявил Горбачев. Как можно «демократическим путем» привести страну, особенно националов, в чувство, без применения силы – это, наверное, одному Горбачеву было известно. Когда ему предложили подписать Указ о введении чрезвычайного положения и формировании ГКЧП, он отказался, заявив: «Черт с вами, действуйте!» И даже дал несколько советов, как ввести ЧП. На прощание он всем пожал руки. Короче говоря, он решил таскать каштаны из огня чужими руками. Выгорит – я с вами, ребята, а не выгорит – все шишки посыплются на вас, а сам я останусь белым и пушистым.

Выйдя из кабинета Горбачева, ошарашенные визитеры начали переговариваться между собой. «Но ведь еще недавно он считал, что введение ЧП является единственным выходом из сложившейся ситуации. Что же изменилось?» – растерянно сказал Бакланов. «А что ты хочешь, чтобы политик такого масштаба сказал прилюдно “да”»? – ответил Болдин, хорошо знавший Горбачева как руководитель его Администрации. Болдин знал, что даже не по столь щекотливому вопросу он не говорил ни «да», ни «нет», а обычно отделывался междометиями или вообще переводил разговор на другую тему. Это правда: я лично убедился в этом, когда Горбачев приезжал к нам на завод «Светлана», да и ТВ неоднократно показывало его встречи с народом. Когда ему задавали вопрос, который ему не нравился, он или начинал говорить совершенно о другом, или вообще нести ахинею, типа «процесс пошел» или про какой-то «консенсус».