Ар-Деко - Мария Круз

Хоть это радует. Может быть, не дадут фениям выступить на аукционе, как те планировали. Пусть и дальше трясут. И с гангстерами правильный ход, они не любят такие проблемы, могут просто послать республиканцев подальше.

— Что-то по Бухалтеру?

— Ничего конкретного. Один источник подтвердил, что тот может быть в Большом Каире. Еще есть сведения, что сюда приехало несколько человек из чикагского «аутфита», так что…

— Что?

— Бюро отрицает наличие общеамериканского криминального синдиката и не участвует в расследованиях, — перешел он на официальный тон.

— Странно, — осталось добавить мне.

Они там что, самого директора поймали на горячем, или что?[28] Для Гувера разгром Синдиката был бы самой лучшей рекламой, а они вот как.

— Бюро передало материалы в офис поверенного в американском секторе, — добавил Маркам. — У него есть люди, и они занимаются подобным. Такова политика, я ничего не могу сделать. В любом случае поверенный штата в курсе проблемы.

— Я понял. Давайте тогда к Шаплену и этому вашему Джеймсу, который, к слову, по описанию очень похож на самого Шаплена.

— Похож?

— Да, если не считать очков и манеры одеваться. Давайте подумаем, что каждый из нас может сделать друг для друга в этой неловкой ситуации.

— Что вы имеете в виду? — Маркам начал краснеть в очередной раз.

Прямо красна девица, сама застенчивость. Даже не верится, что он первый подошел к Полу-Жану, когда тот ему только подмигнуть успел.

— Я имею в виду, что мои ресурсы очень ограничены, — взялся объяснять я. — Я работаю почти что в одиночку. И при этом уверен, что Шаплен устроит чертову прорву проблем во время аукциона. Рассчитывал на то, что Бюро установит за ним наблюдение, сумеет проверить груз, который идет на выставку, проверить людей, которые приедут с грузом. У меня нет таких возможностей, это исключено. Я даже следить за ними не могу, не разорваться же мне.

— А, вы об этом, — он вроде как с облегчением выдохнул.

— Именно об этом, — кивнул я.

— Я могу дать знать, что есть подозрение на контрабанду… оружия?

— Скорей всего.

— Подозрение на контрабанду оружия и потребовать тщательно обыскать их груз.

— Даже это было бы неплохо, наверное. Что еще?

— Не знаю, — он опустил глаза и с преувеличенным вниманием уставился в свой стакан. — Больше ничего, наверное. Если я назову самого Шаплена, то он, если его арестуют, назовет меня. Так ведь?

Тут я не нашелся, что ответить. Хотел сказать, что я и сам могу рассказать про тайную жизнь специального агента Маркама, и даже проиллюстрировать ее картинками, но решил пока так не давить.

— Маркам, подумайте как-нибудь конструктивно, — сказал я самым доброжелательным тоном. — Если я прав, и эти люди устроят налет на аукцион, то Бюро тоже будет выглядеть не лучшим образом.

— Я пока не старший агент, — он чуть усмехнулся, неожиданно для меня. — Офис бюро останется, а вот нынешнего старшего агента из него уберут. Он за все и ответит.

То есть вот как… и тогда любимчик директора Гувера еще и повышение получит. Шаплен пока ему не страшен, у того только слова, кто им поверит? Я его своим неожиданным появлением в номере спас, получается, от судьбы куда горшей.

И что мне делать? Давить? Если гнаться за выгодой прямо сейчас, то давить. И тогда потом я заполучу личного врага в лице главы Бюро в Зоне Большого Каира. А проблемы на аукционе будут, я сам их устрою, так что нынешнему боссу точно не поздоровится. А вот если отступить назад, то наша добрая дружба с будущим главой ФБР в этом богоспасаемом городе должна сохраниться. По крайней мере, до тех пор, пока у меня на руках фотография. Но он не знает, есть ли копии в другом месте, так что дружбе быть вечной, если ей не злоупотреблять.

— Хорошо, Рик, — вздохнул я. — Организуйте хотя бы пристрастный досмотр. Максимально пристрастный.

— Это я могу обещать.

— Да, кстати, — спохватился я, вытаскивая из кармана сложенный листок бумаги, вырванный из блокнота покойного Отто. — Вот с этим вы тоже сможете помочь, наверняка.

— Что это?

— Это два телефонных номера, на которые могли звонить эти ребята. Вместо районов буквы, но цифры на месте. Хотелось бы узнать адреса.

— Буквы… буквы могут совпасть с разными районами.

— Понимаю. Но это единственное, что может дать хоть какой-то след. Это и в ваших интересах.

— Хорошо, я посмотрю.

— Когда можно будет связаться?

— Завтра к вечеру.

На этом мы и разошлись. Может, они хотя бы банду Шихана достанут, хотя бы это умеют делать.

Мысли постепенно сходятся к тому, что этот Шаплен запросто может представлять главную опасность для нашего дела. Другой бы на моем месте так же запросто пришел к мысли о том, что Шаплена-Джеймса лучше всего заранее устранить, но это другой. Я верю, что такие мысли ведут твою душу прямо в преисподнюю, пусть я и не религиозен. Как только ты начал принимать подобные решения «на всякий случай», ты уже не человек, а некая подлая тварь, просто носящая человеческое обличье. И я даже не могу быть полностью уверен в том, что Шаплен именно то, что я о нем думаю. Да, он явно собирался шантажировать Маркама, но цель шантажа так же может быть бесконечно далека от моих проблем.

Но вот хотя бы посмотреть на него стоит… только как это сделать и не вскрыться самому? Там рядом Жанин без нижнего белья, которая узнает меня в единый миг. Жильбер, пожалуй что Жильбер. И у него осталось много связей в полиции, и особенно во французском секторе, так что он может организовать Шаплену проблемы с другой стороны. А чем больше у тех проблем, тем ниже вероятность, что они полезут грабить аукцион. Если они вообще собираются его грабить.

Краус? Краус выведен из игры, но не уверен, что до конца. Встречаться с ним не обязательно, а вот дать знать по телефону, например… черт, я же уехал, и мне выгодно сохранять такое положение до конца. Если у Крауса есть люди, которые могут проверить пересечение границы, то они это подтвердили. Впрочем, он так же может догадаться, что я вернулся по другим документам, он же не ребенок, черт возьми, и не стеснительный Маркам с его странной наивностью.

Но единственный телефон Крауса, который мне известен, наверняка прослушивается, тут двух мнений быть не может.

Эльзас… эльзасский акцент у Шаплена. Может, Полу-Жан поверил ему на слово, а может, и узнал сам. Черт, я забыл спросить. И что тогда выходит, если у Шаплена эльзасский акцент? А то, что Эльзас с Лотарингией — спорные территории, предмет войн между Францией и Германией. В результате франко-прусской войны французы их потеряли, а по Базельскому миру вернули, но с особыми правами для тех, кто считает себя немцами. А что, если Шаплен считает себя как раз таким немцем?