Это всегда была любовь - Никола Хотель

– Ого! Это очень похоже на него.

– Сэм на два года старше Ноя, Обри. Он обвинил папу в интрижке с Хиллари, когда тот был еще женат на маме Ноя, и еще в том, что именно из-за этой измены она бросила семью.

Я вспоминаю о татуировке Билли Джоэля на животе Ноя: She can lead you to love, she can take you or leave you.

Сначала я предполагала, что речь идет о его бывшей подруге, которая ранила его сердце. Правда, теперь я задаюсь вопросом, а не ошиблась ли я в Ное?

– Отчима эти обвинения очень сильно поразили и оскорбили. Да и ты теперь знаешь, каким может быть Ной. Он никогда не думает перед тем, как начинает говорить.

Да, никакого «а что, если», а сплошное «упс».

– Да, я знаю. Правда, у Ноя достаточно причин, чтобы не доверять отцу. Взять даже ситуацию с Эбони. Он взял и продал лошадь, не поговорив с Ноем. Он мог бы этого и не делать.

– Ричард не продавал лошадь.

– Конечно, продал! Ной сам сказал, что он… – Стоп, стоп. Ной не говорил этого, так ведь? Я спрашивала тогда, в туалете, когда после неудачной шутки Ашера его выворачивало. Ведь он тогда не ответил на мой вопрос и закончил разговор.

– Его отец не продал Эбони?

– Нет, она все еще в конюшне, в Молтонборо. Теперь, когда Ричард вернулся домой, он распорядился отремонтировать конюшни. Как только рабочие закончат, он вернет Эбони и других лошадей, насколько я знаю, у них есть еще три.

Теперь я не представляю, что и думать обо всем этом. В моем сердце бушует желание защитить Ноя. Но почему он не говорит мне правду? Ашер обвинил Ноя в том, что ему насрать на Эбони, но я же сама видела, как он нежно ухаживает за Вудстоком. Разве он может не ухаживать за лошадью лишь потому, что она принадлежит отцу?

Я слышу, как Айви старается подавить зевок.

– Пойдем лучше спать, – предлагаю я.

– Ты уверена, что сможешь заснуть сейчас?

– Я постараюсь, спасибо, Айви.

Подруга берет с меня обещание, что я позвоню ей, если мне будет плохо, и только потом отключает телефон. Я медленно выдыхаю. Теперь, когда эмоциональное напряжение спало, я чувствую себя настолько измотанной, что не могу даже встать и надеть пижаму. Некоторое время я все еще думаю об отце Ноя и о том, как будут развиваться их отношения. Мои глаза закрываются от усталости, и постепенно тусклый свет, проникающий сквозь шторы, сменяется темнотой.

* * *

Когда я просыпаюсь, в комнате царит темнота. Мое горло так пересохло, что мне трудно глотать. Я встаю и иду в ванную, где пью ледяную воду из-под крана, пока горло не замерзает. Взяв телефон, чтобы посмотреть время, я вижу два пропущенных звонка и два голосовых сообщения от Ноя. Первое длится не больше двадцати секунд. Он записал их четыре часа назад, а сейчас уже четыре тридцать утра.

– Я надеялся, что ты еще не спишь, хотя понимал, что это глупо. Наверняка у тебя был очень тяжелый день, потому что я не давал тебе спать всю прошлую ночь, – он запинается, – но мне ни капельки не жаль. Тебе, надеюсь, тоже, потому что, если это не так, мне просто конец.

Я слышу, как на заднем фоне хлопает дверь и раздается женский голос. Сообщение обрывается. Второе сообщение он записал через десять минут, и мне становится интересно, кому принадлежал этот женский голос. Он звучал тихо и дружелюбно. Хотя я не могу разобрать слов, почему-то решаю, что это Кора. Правда, Ной вряд ли мог быть в конюшне в это время. О боже, Обри, какая ты глупая! Как будто он может встретить Кору только в конюшне! Почему я вообще думаю о ней, когда Ной в моем присутствии сказал, что думает о ней? Почему вообще я анализирую? Проклятье!

– Я что хотел тебе сказать… я нашел твою записку на полу незадолго до тренировки. Думаю, что сегодня утром я крупно облажался, и… блин, я не знаю, что сказать, чтобы не выглядеть круглым идиотом. Я миллион раз смотрел сегодня на нашу фотографию, а потом на твою записку. Это просто высказывание или ты серьезно? Потому что если это так, то… черт, тогда нам надо поговорить, потому что… потому что… я не хочу пугать тебя, но то, что было… прошлой ночью… Блин, я, кажется, больше не смогу думать ни о чем другом, кроме этого… Теперь я понимаю, почему штормы называют именами женщин, – он тихо смеется, – ты просто ураган, Бри. Ты закрутила меня и унесла далеко от всех. И сейчас я бы с огромным удовольствием… держал тебя за руку. Это звучит по-идиотски, но я хочу держать тебя за руку. Всю ночь держать тебя за руку и видеть твое лицо, твои глаза. А еще я хочу получать такие записки каждый день. – Он делает два глубоких выдоха и продолжает говорить: – Просто возвращайся.

Просто возвращайся.

На этом сообщение заканчивается. Мое сердце забилось так сильно, что теперь я точно не смогу заснуть.

Он хочет держать меня за руку. О боже, я тоже хочу этого. Чем быстрее, тем лучше. Я ловлю себя на том, что открываю браузер и ищу обратный билет на ближайшее время. На сайте нахожу поезд, который отправляется утром с Пенсильванского вокзала. До Бостона дорога займет пять часов, потом мне придется доехать до автостанции Грейхаунд и сесть на автобус до Дартмута. Это очень неудобный вариант, поэтому я буду в пути целую вечность, тем не менее я за минуту бронирую билеты. У меня еще остается время, чтобы пойти в полицию. Да, я боюсь, но лучше пережить все сейчас, потому что молчание не вариант.

Несмотря на то, что я доберусь до дома лишь поздно вечером, мне не хочется больше оставаться здесь. К счастью, работник ресепшена на месте, и я могу сегодня исчезнуть. Даже долгая дорога лучше, чем еще одна ночь в этом гостиничном номере. Одной, без Ноя.

Мне так много нужно сказать ему, но это «что, если» так громко звучит в моей голове, что я проклинаю себя. Это все из-за того, что Айви рассказала мне. Моя рука дрожит. Кончиком пальца я касаюсь изображения Ноя и затем, собрав в кулак все свое мужество, нажимаю на значок микрофона.

– Привет. – Я откашливаюсь. В данную минуту, послушав меня, нельзя сказать, что я профессиональный диктор. Я ужасно нервничаю и беспомощно ищу подходящие слова. – Это было не просто высказывание, Ной, но и не то, что я на самом деле хотела сказать. Я слишком труслива, чтобы написать то, что хочу сказать… Наверное, это звучит странно? Если… если ты когда-нибудь увидишь рекламу этих мюсли, наверняка посмеешься надо мной. Она совершенно тупая, но во время съемки я думала о тебе и о том, что между нами было. Ты завладел моими мыслями, Ной, и не только ими, но и моим спокойствием. Я все еще чувствую тебя… в себе, повсюду.

Слезы застилают мои глаза, и я начинаю дрожать. Я не успеваю провести пальцем по значку и удалить сообщение. Оно отправлено. Я начинаю паниковать, думая, что будет лучше удалить его. Сделав глубокий вдох, я решаюсь записать еще одно голосовое.

– Наверное, я напугала тебя своими эмоциями, – сделав паузу, я беспомощно смеюсь, – но правда в том, что я испытываю к тебе, Ной, очень много чувств. И это… это «а что, если» для меня сейчас очень важно, это переломный момент в моей жизни, и поэтому мне нужно удалить все ненужное прошлое. Мне кажется, я тебя люблю. – После этих слов я хватаюсь за голову. С большим удовольствием я бы дала себе сейчас пощечину. Но… я же хотела быть смелой, не так ли? – Сегодня решилась сделать кое-что, наплевав на страх. Так что, если я вела себя бестактно и сказала о своих чувствах слишком рано, мне очень жаль. Если у тебя еще нет подобных чувств, ничего страшного, я справлюсь с этим. А может, и нет… – У меня снова вырывается нервный смех, а потом я начинаю всхлипывать. В следующее мгновение мой мокрый от пота палец скользит, и голосовое сообщение перемещается в корзину.