Кольцо - Даниэла Стил

Нет, она этого не допустит – ни в коем случае.

– Я беспокоилась, что Пол тебе досаждает, а ты переживаешь ине знаешь, как поступить.

– Нет, он ко мне не пристает, – застенчиво покачалаголовой Ариана. – Правда, недавно он сказал нечто в этом роде, но… –Ариана улыбнулась, – я думаю, он просто втрескался.

Она произнесла это новое слово с удовольствием.

– Главное – слушайся своего сердца.

Ариана засмеялась и вылезла из кровати.

– Вот уж не думала, что мать молодого человека можетвыступать в роли купидона.

– Честно говоря, я занимаюсь этим впервые. – Рутпосмотрела Ариане прямо в глаза. – Но о лучшей невестке я не могла бы имечтать. Ты прелесть, Ариана. Просто чудо.

– Спасибо, тетя Рут.

Ариана извлекла из гардероба летнее платье в розовую полоскуи белые сандалии. Июньское солнце припекало не на шутку. Девушка хотела былосказать, что чувствует себя превосходно и идти к врачу незачем, но внезапно унее закружилась голова, и она бессильно осела на пол.

– Ариана! – воскликнула Рут, бросившись к упавшейдевушке.

Кабинет доктора Стэнли Каплана находился на перекресткеПятьдесят третьей улице и Парк-авеню. Рут высадила Ариану возле дверей, а самаотправилась прогуляться по парку.

– Ну-с, юная леди, как мы себя чувствуем? Впрочем, вопросглуповатый. Очевидно, чувствуем мы себя не слишком хорошо, иначе наша встречане произошла бы.

Пожилой врач добродушно улыбнулся, глядя на девушку,сидевшую в кресле возле стола. Когда он видел ее в последний раз, она былабледной, истощенной, испуганной. Теперь же Ариана превратилась в настоящуюкрасавицу. Хотя нет, не совсем. В глазах, пожалуй, все еще остались боль игоречь, избавиться от которых не так-то просто. Но цвет лица был вполнеприличный, взгляд прояснился, длинные золотистые волосы уложены в красивуюприческу. В легком летнем платье девушка была похожа на дочь обычных пациентовдоктора Каплана, а не на беженку, вырвавшуюся из разоренной Европы всегонесколько недель назад.

– Так в чем у нас проблемы? По-прежнему кошмары, тошнота,головокружение, обмороки? Ну-ка, рассказывайте.

Врач ласково улыбнулся и взял ручку, готовый записывать.

– Да, кошмары все еще бывают, но уже не так часто. Теперьмне иногда удается поспать.

– Вижу, – кивнул он. – Вид у вас отдохнувший.

Ариана тоже кивнула, однако призналась, что после каждой едыее тошнит. Это известие доктора удивило.

– А Рут об этом знает?

Ариана покачала головой.

– Вы должны ей об этом сказать. Очевидно, необходимаспециальная диета. Неужели после каждой еды?

– Почти.

– Так вот почему вы такая худенькая. А раньше у вас бывалитакие проблемы?

– Нет, тошнота началась после того, как я пешком добираласьдо Парижа. В дороге я два дня ничего не ела, а потом я несколько раз питаласьвсякой дрянью с полей…

Врач покивал.

– Обмороки продолжаются?

– Да, бывают.

И тут врач повел себя довольно неожиданным образом. Онотложил ручку и посмотрел на Ариану внимательным и испытующим, но при этомпо-прежнему добрым и сочувственным взглядом. Сразу было видно, что этот человекей не враг, а друг.

– Ариана, я хочу, чтобы вы знали: со мной вы можете откровенноговорить о чем угодно. Мне нужно знать подробности вашего прошлого. Я не смогувам помочь, если не буду иметь точного представления о том, что вы вынесли.Учтите, что бы вы мне ни рассказали, никто об этом не узнает. Я врач, я давалклятву свято хранить врачебную тайну. Я не имею права, да и ни за что на светене стану разглашать то, что от вас услышу. Об этом не узнают ни Рут, ни Сэм, ниих дети. Никто на свете. Ариана, я ваш врач и ваш друг. Кроме того, я старыйчеловек, много поживший на свете. Возможно, я видел меньше, чем видели вы, но,уверяю вас, и того, с чем довелось столкнуться мне, вполне достаточно. Менятрудно чем-нибудь удивить или шокировать. Поэтому, если фашисты делали с вамичто-то такое, из-за чего возникли нынешние проблемы, вы смело можете мне обэтом рассказать.

У Каплана было такое выражение лица, что Ариане захотелосьего поцеловать, однако она ограничилась легким вздохом.

– Ничего такого не было, доктор. Меня продержали в одиночнойкамере больше месяца, кормили картофельной похлебкой и черствым хлебом, одинраз в неделю выдавали какую-то бурду с обрезками мяса. Больше ничего ужасногосо мной не делали. Да и в тюрьме я сидела уже давно, почти год назад.

– Кошмары начались именно тогда?

– Да. Я очень беспокоилась об отце и брате. – ГолосАрианы дрогнул. – С тех пор я их не видела.

– А проблемы с желудком начались тоже тогда?

– Не совсем.

Лицо Арианы на миг озарилось улыбкой – она вспомнила, какпод руководством Манфреда осваивала кулинарную науку и готовила «рагу» изливерной колбасы. Может быть, именно то «рагу» испортило ей желудок? Но докторуАриана об этом рассказывать не стала.

– Ну вот, теперь мы знаем друг друга немного получше, –резюмировал Каплан, решив двигаться постепенно.

Во время первой встречи с этой девочкой он не осмелилсязадавать ей какие-либо вопросы.

– Вы хотите меня спросить о чем-то еще?

– Скажите, – он запнулся, пытаясь подобрать словопомягче, – они вас… использовали?

Каплан был уверен, что такая красивая девушка навернякаподвергалась насилию, однако Ариана отрицательно покачала головой. Может быть,просто боится сказать правду?

– Ни разу?

– Один раз это чуть не произошло. Когда я была в тюрьме.

Больше она ничего не сказала, и Каплан был вынужден этимудовлетвориться.

– Что ж, тогда приступим к осмотру.

Он нажал на звонок, вызывая медсестру, чтобы она помоглаАриане раздеться.

Во время осмотра брови Каплана недовольно сдвинулись, онзадал еще несколько вопросов, а затем сказал, что вынужден провестигинекологическое обследование. Он думал, что Ариану это испугает, но она и неподумала противиться. Она лежала притихшая и странно спокойная, а Капланубедился, что его подозрение не было ошибочным: шейка матки была явноувеличена.

– Ариана, вы можете сесть и одеться.

Он смотрел на нее с грустью. Значит, она все-таки емусолгала. Ее не только изнасиловали, но и сделали ей ребенка.

Медсестра вышла, а Ариана сидела, закутавшись в простыню,такая юная, такая бледная.

– Я вынужден вам кое-что сообщить, – вздохнулдоктор. – После чего нам нужно будет поговорить более откровенно.