Избранное. Том второй. Повести и рассказы - Святослав Владимирович Сахарнов

хранения чрезвычайно ценных документов и который пытались спасти даже в момент смертельной для судна опасности. Пенал не принадлежал к судовому грузу и не был судовым имуществом, иначе бы капитан и матросы вели себя в отношении этих людей и пенала иначе. Можно предполагать, что в пенале содержались наиболее ценные документы из собрания музея и частной коллекции Соболевского.

Остров, у которого произошла катастрофа, назывался Тридцать первый. Но такого острова в группе Курильских островов сейчас нет.

И наконец последнее. Пароходы «Минин» и «Аян» были выброшены на камни. Их остатки могли сохраниться до наших дней…

— Надо сделать вот что, — сказал я, — надо попытаться найти, во-первых, сотрудников газеты «Дальневосточный моряк», тех, кто работал там осенью двадцать второго года, во-вторых, родственников Соболевского. Сам он, полагаю, на родину не вернулся. В-третьих, кого-нибудь из команды «Минина» или «Аяна».

Аркадий кивнул:

— Ты прав. Я купил сегодня конверты, можно начинать.

Он вытряхнул из портфеля на стол кучу конвертов, сбил их в аккуратную пачку и уселся за пишущую машинку.

Звенящий белый лист с треском вошёл под валик. Аркадий упоённо выстукивал текст. Он касался пальцами клавиш легко, как пианист. Он печатал не глядя.

— Пишу в музеи. В архив. В справочный стол.

— Напиши в Дальневосточное пароходство ещё раз.

Кончив печатать, Аркадий ушёл бросить письма, а я, сняв туфли, лёг на кровать и вытянул усталые ноги. Незначительная, какой она казалась мне попервоначалу, история начала приобретать размах и чёткость. Тонкая нить, которой следовал Аркадий, упорно не рвалась. Я представил себе: на груду рукописей, которая высилась на столе у Аркадия, в один прекрасный день ляжет письмо в сером конверте с криво наклеенной маркой, я отчётливо представлял себе это письмо, долгожданный ответ…

Когда я проснулся, Аркадий сидел за столом, неторопливо листая том за томом.

В город уже входило утро. За стеклом последний раз вспыхнули и погасли фонари. Призрачный свет зарождающегося дня упал на оконную раму. В стёклах заблестели капли дождя. Над горбатой черепичной крышей дома на противоположной стороне улицы возник силуэт парусного корабля. Осторожно, словно пробуя глубину, парусник плыл вперёд. Безмолвные казаки сидели вдоль борта. Ветер надежды наполнял холщовый парус. Коч плыл в зелёном небе, отступая и уменьшаясь в размерах.

Я потёр усталые глаза — видение исчезло.

Когда я отнял от лица руки, Аркадий всё ещё сидел спиной ко мне и что-то неторопливо вписывал в карточки. Стол был уставлен маленькими деревянными ящичками. Тысячи карточек заполняли их. Карточки были исписаны аккуратным почерком, каждая имела свой номер. Я позавидовал аккуратному безумству этого человека.

Глава пятая,

где мы узнаём, что такое Тридцать первый остров, и перелетаем во Владивосток

Я сидел в редакции за колченогим столом, вдвинутым в узкое пространство между двумя шкафами, и писал передовую статью в номер. Послышался шум. Опрокидывая стулья, кто-то пробирался ко мне.

— Сергей! Я нашёл! Ты слышишь, я нашёл его!

Я поднялся со стула, ухватил на лету локоть Аркадия и потащил приятеля в коридор.

— Я нашёл, понимаешь, нашёл! — Он размахивал руками и поправлял поминутно падающие очки. — Всё оказалось так просто.

— Сядь на подоконник и успокойся. Что оказалось просто? Что ты нашёл?

— Остров. Я нашёл Тридцать первый. Понимаешь, в 1946 году после освобождения Курил производилось переименование. Я взял список названий и вот… Видишь: «Тридцать первый — новое название Изменный, в память о событиях, происшедших в бухте Измены в тысяча восемьсот одиннадцатом году…» А вот план, я только что начертил его сам. Вот Кунашир, мыс Весло, бухта Измены. На полпути между мысом и островом Шпанберга маленькая точка. Это и есть Изменный. Всё получается удачно: мы поедем туда в июле, в августе кончаются туманы, наступает сухая осень, тепло, только и работать.

— При чём тут я? Это ты едешь! Работать тебе.

— Ты был моряком.

— Странный предлог для того, чтобы тащить человека на край света…

— Какая разница, где тебе проводить отпуск? Пусть будут Курильские острова.

Я вздохнул:

— Если сказать откровенно, можно и поехать. Только уговор: пока не придут ответы на все письма, моего согласия нет. Уж я-то в отличие от тебя должен ехать наверняка.

— Идёт.

Первым пришло письмо из Владивостока:

Городской архив г. Владивосток № 554/л

Тов. Лещенко А. Г.

На Ваш запрос (наш вх. 775-65) сообщаем, что, по данным архива, газета «Дальневосточный моряк» выходила в 1922 году всего несколько раз и была закрыта распоряжением № 45 от 17 декабря 1922 года.

Фамилиями и адресами сотрудников газеты, а также лиц, имевших какое-то отношение к её изданию, архив не располагает.

На вторую часть Вашего запроса сообщаем, что директором частного исторического музея в городе Владивостоке до октября того же года был Соболевский В. П. во время эвакуации белых из города музей частично сгорел, а Соболевский при невыясненных обстоятельствах исчез. Предположительно, бежал с белыми. До передачи не уничтоженных пожаром материалов в фонд государства обязанности директора исполнял тов. Прилепа Г. Р.

За начальника архива…

Вторым был ответ на запрос о родственниках Соболевского:

Центральный справочный стол

Отделение розыска № 25—17

На № 764—66

Гражданка Соболевская Нина Михайловна, 1885 года рождения, состоявшая в браке с гражданином Соболевским Вениамином Павловичем, проживает в г. Алма-Ате по адресу: Красноармейская ул., дом 4.

— Надо срочно написать ей. Может быть, она что-то знает о судьбе мужа, — сказал Аркадий.

— Столько лет прошло.

— Ну и что же?

— Захочет ли отвечать?

На следующий день пришло ещё одно письмо.

— Опять Владивосток? — удивился Аркадий. — Ах, да, ведь мы запрашивали пароходство!

В конверте было:

«На Ваше письмо от 7.04 с. г.

Прошу сообщить перечень вопросов, какого рода обстоятельства аварии пароходов «Минин» и «Аян» Вас интересуют.

Инспектор безопасности кораблевождения

Белов».

— Вот это да! — восхитился Аркадий. — А если в перечень я включу сто вопросов? Он на все ответит? Сразу видно человека. Аккуратен и исполнителен.

— Пошлёшь ему перечень?

— Поздно. Приедем во Владивосток, поговорим.

Мы начали собираться.

Нужно было купить куртки, туристские ботинки, заказать билеты.

Аркадий отнёс на почту заявление, чтобы все письма, адресованные ему, пересылали в Южнокурильск Степняку.

Минута, когда в моих руках оказался билет до Владивостока, заставила