Серебряные ноготки - Джек Йовил

Мелисса обратила внимание, что мужчина стоит перед «Изогнутым копьем» и потягивает что-то зеленое из тонкой пробирки.

- А вы что делаете в заведении для мальчиков легкого поведения, отец? - ехидно поинтересовалась она.- Проповедуете?

Священнослужитель презрительно фыркнул:

- Вот именно.

- Ври больше, Дорис, - заявил молодой накрашенный хафлинг.- Шила в мешке не утаишь.

Зирк потянул девочку прочь.

- Ты снова ищешь неприятностей, Мисси?

- Между прочим, я защищаю твою честь, дядюшка.

- Об этом я и сам позабочусь.

На улице перед «Печальным рыцарем» собрались с полдюжины громил, которые явно намеревались затеять большую драку. Стражник ругался и размахивал дубинкой, но никто не обращал на него внимания.

- Добрый вечер, Диббл, - поздоровался Зирк с блюстителем порядка.

Диббл приветственно приподнял дубинку.

- Спокойная ночь?…- иронично заметил актер. В канаву упало откушенное ухо.

- Бывало и хуже, господин Зирк, - ответил Диббл. - Вы слышали про Ибби Рыбника? Этот Тио Бланд - настоящая ослиная задница, по моему мнению. И сержант Мюнх плохо о нем отзывался. Ибби был вампиром не больше, чем эта маленькая девочка. Как тебя зовут, малышка?

- Леди Мелисса Д'Акку.

- Сойдет и Мисси, - усмехнулся Зирк, просунул руку под капюшон девочки и снисходительно потрепал ее кудряшки.

- Хочешь засахаренный персик? - спросил Диббл.

- Я не беру сладости у незнакомых мужчин, - ответила Мелисса.

- Очень умно.

На мостовую посыпались выбитые зубы. Мелисса почувствовала, как ее клыки начинают выдвигаться из верхней челюсти.

- Пойдем, дядя? А то вся эта кровь вызывает у меня…

- Тошноту? Да, конечно, Мисси. Хорошего вечера, Диббл.

- И вам тоже, господин Зирк.

Зирк обошел драку стороной, прикрыв девочку своим телом, когда через улицу пролетел один из неудачливых забияк. В центре свалки находился одноглазый моряк, на мускулистых руках которого были вытатуированы якоря. По его подбородку тек зеленый сок, из чего следовало, что он находился под действием какого-то растительного зелья.

У смертных так много вредных привычек!

- И где это место? Где «Полумесяц»?

Зирк приглядывался к вывескам, но это ему не помогло.

- Название трактира написано над дверью черной краской на черной доске. Чтобы заметить его, нужно иметь такое же острое зрение, как у меня.

- Очень умно.

- В нынешних обстоятельствах, если бы ты держал питейное заведение для вампиров, стал бы ты его украшать вывеской из зеленых горящих букв?

- Ты права, Мисси.

- Естественно. И не только в этом, дядюшка. Кстати, вот мы и пришли.

Дверь находилась в стене, перегораживающей переулок, между «Семью звездами» и «Короной и Двумя председателями». Несведущий человек решил бы, что это перекрытый по каким-то причинам короткий путь на соседнюю улицу.

Мелисса постучалась, выбив замысловатый ритм. В двери открылось смотровое отверстие. Красные глаза уставились на Зирка, затем прищурились и злобно сверкнули. Актер указал пальцем вниз, на макушку Мелиссы. Девочка улыбнулась, и взгляд за дверью смягчился.

- Долгая жизнь мертвым, - отчеканила малышка.

Дверь мгновенно распахнулась. Мелиссу и Зирка втащили внутрь, а затем дверь захлопнулась за их спиной, будто и не открывалась.

Это был «Полумесяц», знаменитый альтдорфский трактир вампиров.

Когда собрание закончилось, Женевьева чуть себя не выдала. Кровь Детлефа еще струилась в ее жилах, до первых петухов оставались долгие часы, и она пребывала в совершенно бодром состоянии. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы понять: все ждут, что она пойдет спать. Девушке предоставили отдельную келью в центральной части храмового комплекса, неподалеку от покоев отца-настоятеля, чтобы она могла явиться при первом же крике о помощи.

Одного этого оказалось достаточно, чтобы вызвать неудовольствие старшей жрицы Деборы, считавшей, что послушницы должны спать в общей спальне, месяцами безмолвно подметать пол и молиться, прежде чем им позволят зажечь хотя бы благовонную палочку, не говоря уже об отдельной комнате и особых обязанностях. Дебора относилась к лагерю консерваторов, как и отец Нок, то есть к той фракции недовольных в Храме Морра, которых пренебрежительно называли «Старый Храм». Приглядевшись, Женевьева обнаружила, что как минимум две трети обычных жрецов по своим убеждением принадлежали к Старому Храму. Однако всем заправляли люди Бланда. Тем, кто не выразил энтузиазма по поводу истребления вампиров, поручали всю черную работу. Примкнувшие к победителям (как фальшивая Дженни Годгифт) перепрыгнули сразу через две ступеньки во внутренней иерархии.

Оставшись одна в маленькой комнате, вампирша обдумала последние поразительные новости.

Итак, Женевьеву Дьедонне ждали и считали ее убийцей. Однажды она действительно получила письмо от Морнана Тибальта, ныне жившего в отставке, вернее, в ссылке, за Срединными горами. Бывший канцлер шантажировал ее, требуя прикончить графа Рудигера фон Унхеймлиха. Дело обернулось так, что у Женевьевы появилась причина желать графу смерти, однако она не стала убивать его по заказу Тибальта и не получала кровавых денег за расправу над вельможей. Что касается Владислава Бласко, он сам свалился в Черную Воду. Ей даже не пришлось толкать его. Участвуя в этом грязном и запутанном деле, суть которого Детлеф разъяснял в своей новой пьесе, вампирша пыталась предотвратить убийство.

Кроме того, она помешала Освальду погубить Императора.

Она не нападала на людей, чтобы их убить. Тем более за деньги.

Однако Храм Морра провел серьезное расследование, которое доказывало обратное. Могло ли это быть правдой? Может, леди Мелисса затуманила ее сознание, используя присущую старейшинам силу внушения? Могла ли она вложить в разум своей внучки приказ, который будет приведен в действие, например, звоном колокольчика и заставят ее отсечь голову Антиохуса Бланда одним ударом?

Маловероятно.

Брат Прайс и сестра Лизель говорили о «хорошо замаскированном» агенте в лагере врага. Они знали, что Женевьева приехала в город. Им также было известно, что именно она спасалась бегством от толпы на Кёнигплац два дня тому назад. Очевидно, что ни один вампир не стал бы помогать Бланду и его шайке, однако у многих вампиров были живые рабы, любовники и человеческий скот. Тем, кто боялся солнечного света, требовалась охрана для склепов и гробов. Многие из обычных людей, должно быть, питали ненависть к своим кровожадным хозяевам.

Если верить мятежному поэту принцу Клозовски, встреченному Женевьевой в Тилее, профессор Брустеллин, отец революционного движения, уподоблял аристократов высокородным вампирам Сильвании. В метафорическом смысле они тоже пили кровь своих подданных. Были все основания предположить, что в случае переворота кровопийц-угнетателей настигли бы в их собственном логове те, кого они считали своими доверенными слугами. Если бы Женевьеве пришлось день за днем вывозить обескровленные тела крестьян, которых барон Вьетзак из Карак Варна бросил гнить, и получать при этом удары кнутом вместо благодарности, она тоже присоединилась бы к кампании Бланда.