Княгиня - Петер Пранге

Некоторое время были слышны хрипы умиравшего каменотеса, потом все стихло. Окровавленный молоток выпал из руки Франческо. Тыльной стороной ладони он вытер залившую лицо тошнотворную массу, отер глаза и повернулся.

Камильо улыбнулся:

— Горю желанием узнать, как на все это посмотрит моя мамочка.

Трагический инцидент на строительной площадке епископальной церкви Латерана вызвал в палаццо Памфили переполох. После того как Камильо, вернувшись вечером в мирскую резиденцию папы, ввел всех в курс дела, об этом только и говорили.

— На то, что Борромини насмерть забил рабочего, — произнесла допна Олимпия, — еще можно закрыть глаза, подобное не редкость. Куда хуже, что он прекратил работать над базиликой.

— Как? Он отказывается работать? — недоверчиво спросит Иннокентий. — Откуда это известно?

— Он сам сказал, — ответил Камильо за мать, пока лакей ставил перед ним вот уже третью порцию жаркого. — Он покинул строительную площадку и не желает больше притрагиваться к камню.

— Этот человек имеет дерзость отказываться от работы? — Иннокентий был вне себя. — Выходит, архиепископу Рима придется проводить юбилейные торжества в недостроенной церкви?

— По-моему, он оскорблен тем, что вы так и не появились на стройке, — с полным ртом попытался объяснить Камильо. — Он, как женщина, падок на похвалы.

— И что нам предпринять сейчас? — гадал Иннокентий.

— Если ты… вернее, вы, — спохватилась Олимпия, — спрашиваете меня, ваше святейшество, я знаю простейшее решение.

— Вот как? Что за решение?

— Отдать Борромини под суд. Пусть суд приговорит его за умышленное убийство. И мы отделаемся от этого интригана.

— Так не пойдет! Кто же будет завершать работы в Сан-Джованни?

— Бернини, кто еще? Кавальере — человек испытанный и благонадежный.

Иннокентий с кислой миной возразил:

— Хотя я ему решил поручить строительство фонтана, ваше мнение об этом человеке я разделяю лишь отчасти. Это скульптор, художник, но никак не архитектор. Забыли, что он натворил с колокольней собора Святого Петра?

— Если вы желаете, чтобы все работы в церкви были завершены в срок, иного выхода нет. А кого еще назначить вместо него? — Донна Олимпия принялась загибать пальцы. — Райнальди состарился, его сын, напротив, слишком молод, а вместе они работать не могут, поскольку постоянно спорят друг с другом. Альгарди не архитектор, он куда слабее Бернини. Пьетро да Кортоне недостает характера руководить такой важной и крупной стройкой. Таким образом, остается один лишь кавальере. — Она покачала головой. — Нет, иного быть не может, тем более что нет и времени на поиски. Или, возможно, вы готовы что-нибудь предложить?

Кларисса, которая так и не вымолвила ни слова за всю беседу, была удручена настолько, что едва притронулась к еде. Франческо Борромини, тот, которого она считала своим другом, поднял руку на человека! Как могло произойти такое? Как он мог совершить столь ужасное преступление? Руки княгини дрожали, и ей пришлось отложить вилку. Отчаянно пытаясь сохранить самообладание, Кларисса задавалась еще одним коварным вопросом, таившимся где-то глубоко-глубоко: была ли и ее вина в катастрофе, разразившейся в храме Латерана?

— А что, если, — предложила она, — синьор Борромини возобновит работы на Сан-Джованни?

На следующий день княгиня отправилась в палаццо Пропаганда Фиде. Она не сомневалась, что найдет там Борромини, так как строительство семинарии, которой предстояло готовить миссионеров Рима, считалось вторым по значению после епископальной церкви Латерана. Проезжая через пьяцца Спанья, у которой возвышался этот мрачноватый, мощный фасад, Кларисса ощутила беспокойство — буквально в двух шагах отсюда располагался палаццо Бернини.

Выйдя из кареты, Кларисса старалась не смотреть в сторону Виа Мерчеде. Воспоминания о том, как она однажды пасмурным утром шла по этой улице, были невыносимы. Впрочем, отделаться от воспоминаний о человеке, которого сейчас она считала воплощением всех зол, было непросто — рядом возвышался фасад палаццо Ферратини, автором которого был тоже Бернини. Лоренцо Бернини возвел и часовню Трех волхвов, которую пришлось миновать княгине, чтобы попасть туда, где возводилась жилая секция семинаристов. И она действительно застала здесь Борромини, рассуждавшего о чем-то с каменщиком.

— Кельи воспитанников должны быть отделены от лавчонок коридором. Иначе любая явившаяся сюда за покупками домохозяйка будет глазеть, как они молятся в саду, — объяснял Франческо. Заметив Клариссу, мастер посуровел. — Что вам здесь понадобилось? — резко спросил он. — Здесь не высекают мраморные скульптуры.

Кларисса мгновенно поняла намек.

— Вы были в Санта-Мария-делла-Витториа? — спросила она.

Борромини продолжал неприязненно смотреть на нее.

— Если вы ждете, что я сейчас примусь отрицать очевидное; в таком случае вы ошибаетесь, синьор Борромини. Но я пришла сюда не затем, чтобы обсуждать с вами тему святой Терезы.

— А для чего? Я как раз был бы вам весьма благодарен за краткую справку по этой теме. А сейчас, простите, у меня мало времени.

Франческо повернулся, собираясь уйти, а Кларисса лихорадочно прикидывала, как начать разговор. Угрожать ему ни в коем случае нельзя — ни папским гневом, ни другими последствиями, которыми чреват отказ от проведения работ. Если действовать подобным образом, можно добиться как раз противоположного — о чем, о чем, а уж о его гордыне Кларисса имела представление. И княгиня решила действовать напрямик.

— Нельзя ставить под удар то, чего вы сумели добиться за все эти годы.

— Понятия не имею, о чем вы тут рассуждаете. Извольте выражаться яснее!

— Я имею в виду ваш отказ от работ в Сан-Джованни. Прошу вас, возобновите их! Папа доверил вам самую главную свою церковь, мне кажется, он не только высоко ценит, но и любит вас. И если вы сейчас после всего, что произошло… вы ведь сделаете его своим врагом…

— Весьма признателен за совет. Но усилия ваши напрасны. Я сам хозяин своему слову.

Кларисса молча смотрела на Франческо. И это ее добрый друг? Княгине приходилось делать над собой усилие, чтобы не принять навязываемого ей тона.

— Могу себе представить, — сказала она, стараясь говорить как можно мягче и искреннее, — что вы испытали, когда вас лишили права строить фонтан. Но вы не должны опускать руки. Я видела ваш проект, поняла ваши блестящие замыслы. Я собираюсь обратиться к донне Олимпии, она уговорит его святейшество вернуть вам фонтан. Он обязан пересмотреть свое решение. Не сомневаюсь, что, если вы представите на его суд ваш проект, у вас будет куда больше шансов оказаться принятым папой Иннокентием. Однако никто не в состоянии ничего для вас сделать, если вы и впредь будете игнорировать работу в Латеране.

Клариссе казалось, что она уперлась в глухую стену. Скрестив руки на груди, Борромини смотрел куда-то вдаль, сквозь нее.