22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война» - Михаил Алексеевич Алексеев

В сводках агентурных донесений «Бюро Риббентропа», подготовленных обефюрером Ликусом за 14 июня, отмечается, что советско-германские отношения являются в дипломатических кругах Берлина по-прежнему «предметом постоянных обсуждений»:

«В берлинском дипломатическом корпусе германо-русские отношения по-прежнему являются предметом постоянных обсуждений… Появившиеся в английской прессе статьи на эту тему рассматриваются в кругах американских дипломатов как предупреждение Англии Кремлю. Англия делает это предупреждение, чтобы затормозить ведущиеся якобы в настоящее время германо-русские переговоры и помешать русским пойти на дальнейшие уступки фюреру. По-прежнему среди представителей дипломатического корпуса распространяется и подробно обсуждается слух о том, что… ожидается официальный визит в Германию главы русского государства. Этот слух особенно активно распространяется болгарской миссией… В посольстве США, шведской и швейцарской миссиях можно услышать, что встреча имперского министра иностранных дел с Молотовым или фюрера со Сталиным не исключена (выделено мной. — М.А.). Такая встреча якобы будет означать не что иное, как последнюю германскую попытку оказать на Россию мощнейшее давление… Спецпоезд, 14 июня 1941 г.

Л[икус]»334.

«Публикация опровержения ТАСС (от 13 июня 1941 г. — М.А.) в условиях нарастания нервозности и отсутствия ясности относительно намерений фюрера воспринята иностранцами, проживающими в Берлине, как полная сенсация… В интерпретации значения московской публикации мнения расходятся так же сильно, как и в оценке возможного развития германо-русских отношений. В посольстве США преобладает мнение, что Кремль своей вчерашней публикацией продемонстрировал лишь растущий страх перед столкновением с Германией и что смысл заявления ТАСС — выражение готовности к переговорам. Поэтому там верят в то, что Германия в настоящий момент хочет оказать на Советский Союз сильнейшее давление, чтобы добиться от него принятия требований, которые в нормальных условиях были бы недискутабельными… В целом среди иностранцев, проживающих в Берлине, царит полное замешательство, которое выражается в том, что они покорно признают, что разобраться в происходящем просто невозможно (выделено мной. — М.А.). Произведенная вчера конфискация «Фёлькишер беобахтер» со статьей д-ра Геббельса лишь усилила замешательство среди иностранцев. Сегодня берлинские иностранные дипломаты и иностранные журналисты верят лишь в то, что решений, касающихся отношений между Германией и Советским Союзом, со всей очевидностью, следует ожидать не в ближайшие недели, а в ближайшие дни.

Берлин, 14 июня 1941 г.

Л[икус]335.

14 июня на встрече с Филипповым «Петер»/«Лицеист» передал Отчет о своей поездке по Балканам в составе группы журналистов, которая была организована министерством иностранных дел Германии для представителей иностранной прессы. Филиппов и представители советских газет в состав этой группы включены не были. Перед «Петером» резидентурой НКГБ была поставлена задача выяснить, ведется ли немцами переброска войск в южном и юго-восточном направлении, т. е. ожидается ли усиление англо-германского противоборства в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке. В своем отчете, имевшем дезинформационный характер, «Петер» подтверждал, что Германия производит переброску войск в южном направлении. Полученная на встрече с «Петером» информация была нейтральна и не носила явно выраженного дезинформационного характера:

«[14 июня 1941 г.] Вчера я передал Филиппову полный политический отчет, материал для которого я получил от легационного советника Раше. Я сообщил, что опровержение ТАСС (Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г. — М.А.) не произвело здесь никакого впечатления, что в немецких кругах задают себе вопрос, что хотела Россия этим опровержением сказать, и что среди иностранцев в Берлине опровержение воспринято как проявление слабости. Затем я дал ответ на дважды задававшийся мне вопрос, предпринимаются ли усилия по достижению мира с Англией. Я повторил то, что мне сказал легационный советник Раше: о такого рода мероприятиях никому из хорошо информированных людей здесь ничего не известно, и глупо говорить в данный момент про переговоры о мире между Германией и врагом № 1 ее политики установления нового порядка. В заключение моего сообщения я рассказал об оживленной полемике и слухах вокруг конфискации «Ф[ёлькишер] б[еобахтер]»…»336.

В своем дневнике о событиях 14 июня Геббельс в связи с публикацией Сообщения ТАСС высказывает мнение, что Сталин, «заявляя, что ровным счетом ничего не происходит, намерен, вероятно, заявить общественному мнению, кто виновен в развязывании войны»:

«15 июня 1941. Воскресенье.

Вчера: моя статья о Крите вызвала значительную сенсацию внутри страны и за рубежом. Внутри страны сожалеют о моем якобы «faux pas» (промах, оплошность; буквально — ложный шаг. — М.А.), сочувствуют мне или, несмотря ни на что, выражают мне симпатию, за рубежом предпринимают все усилия, чтобы разгадать, что это значит. Наш сценарий полностью удался. В США это попало только по одному каналу, но этого оказалось достаточным, чтобы эту аферу разнести по всему миру. Из прослушанных телефонных разговоров иностранных журналистов, аккредитованных в Берлине, стало ясно, что все попались на удочку. В Лондоне тема вторжения вновь приобрела актуальность. Фриче сообщает мне о своих усилиях сохранить маскировку. Шмидт из МИДа очень близок к тому, чтобы разгадать это. Браувейлер работает весьма прилежно и настойчиво в предписанном направлении. И все это вместе взятое — полный успех. Опровержение ТАСС [оказалось] еще более определенным в отличие от первых сообщений. Причина этому: Сталин, очевидно, столь ярко выражая дружеское расположение и заявляя, что ровным счетом ничего не происходит, намерен, вероятно, заявить общественному мнению, кто виновен в развязывании войны (выделено мной. — М.А.). Но из перехваченных радиопереговоров, мы можем что Москва привела в боевую готовность русский флот. Итак, там они не столь уж безобидны, как стараются себя представить. Но приготовления [к войне] проводятся с крайним дилетантизмом. Перед лицом грядущей кампании их можно не принимать всерьез. Верховное главнокомандование вермахта весьма удовлетворено успехом моей статьи. Она представляет собой изумительную попытку в какой-то степени снять напряженность. … Циркулируют слухи, не заслуживающие вообще никакого упоминания. То ли [акция] должна начаться на Востоке, то ли против Англии. Тарабарщина, в которой может разобраться лишь посвященный. Поэтому я предупреждаю своих сотрудников, чтобы они не делали никаких необоснованных заявлений. Молчание — золото»337.

15 июня 1941 года командующий 4-й Армии генерал-фельдмаршал Клюге подписал приказ «О мероприятиях против возможного наступления русских», в котором, в частности отмечалось, что «наши собственные приготовления и возрастающая [в связи] с этим напряженность не позволяют считать невозможным, что русские, имея в первом эшелоне авиацию (а также парашютно-десантные войска), а отчасти наземными атаками и внезапными диверсиями смогут помешать нашим приготовлениям и сорвать развертывание (выделено мной. — М.А.)»338.

В этот день министерство иностранных дел Германии в целях маскировки предстоящей агрессии дезинформировало своих союзников относительно подлинных планов Берлина. Риббентроп дал указание германским послам в Риме, Токио, Будапеште довести до сведения правительств-стран пребывания, что Германия намерена «самое позднее в начале июля внести полную ясность в германо-русские отношения и при этом предъявить определенные требования»:

«Шифровальный отдел Министерства иностранных дел

Будапешт

№ 552 от 15 июня

Государственная тайна!

Посланнику