Враг народа - Дмитрий Рогозин

Сбережение нации — это еще и воссоединение народов, имеющих опыт совместной жизни и общей судьбы. Но чтобы собирать российские земли, нужно иметь притягательный центр — образец коренной России, которая сегодня разорена больше всего, а должна быть возрожденным центром Родины.

«Ближнее зарубежье» из пояса враждебности должно стать дружественным России окружением, тяготеющим к России, защищающим себя от иноземной зависимости, спасающим свои народы, вымирающие столь же стремительно, как и русские. Мы должны создать условия для добровольного воссоединения страны в ее естественных границах.

В процессе такого нового воссоединения родится новая политическая нация. Только она сможет сохранить свое суверенное государство и выжить в безжалостной геополитической конкуренции.

В декабре 1996 года я защитил в МГУ кандидатскую диссертацию по «русскому вопросу». Собранного мной материала хватило бы и на солидную докторскую, но я не хотел уходить в чистую науку. После недолгих раздумий я принял решение выдвинуть свою кандидатуру по одному из освободившихся одномандатных округов и доизбраться в состав действующей Думы.

Как я и предполагал, осенью 96-го в отставку с поста секретаря Совета безопасности России с причудливой формулировкой «за создание незаконных вооруженных формирований» был отправлен Александр Лебедь. Кремль цинично использовал харизматического генерала для сохранения ельцинской власти и выбросил его как отработанный материал.

На его место Ельцин назначил бывшего спикера Думы, «очень гибкого политика» Ивана Петровича Рыбкина. К выборам 95-го Рыбкин умудрился растерять весь свой авторитет и попасть под полную зависимость от Березовского, которого он вынужден был назначить своим замом в Совбезе — и это несмотря на то, что вся пресса трещала о его израильском гражданстве! За такую бесподобную политическую беспринципность Ивана Петровича в патриотических кругах стали величать «ни Рыбкиным, ни Мяскиным».

Иван Рыбкин был избран в Государственную Думу по Аннинскому округу Воронежской области, вместившему в себя почти половину сельской территории и четверть населения этого крупнейшего черноземного региона (сам город Воронеж в этот избирательный округ не входит). После перехода депутата Рыбкина на работу в администрацию президента в округе были назначены дополнительные выборы. На них я и решил испытать свои силы.

С Воронежской областью семью Рогозиных связал мой прадед — один из первых русских военных пилотов. Ветеран Первой мировой войны, революции и Гражданской войны он, несмотря на дворянское происхождение, остался в России, продолжил службу в Красной Армии. В 30-е годы, будучи командиром авиакорпуса, он принимал непосредственное участие в открытии первых в СССР летных училищ. Одно из таких училищ было открыто в городе Борисоглебске — старинном провинциальном купеческом городке, который до сих пор свято хранит давно утерянные в мегаполисах культурные традиции русского народа. В 1990-е годы жители Борисоглебска приняли на постоянное место жительства около пятнадцати тысяч русских беженцев из Таджикистана, Узбекистана и Чечни. Здесь же возникла крупнейшая в стране община переселенцев. Ее представители, приезжая в Москву для решения своих вопросов, часто останавливались в Исполкоме КРО. Они, кстати, в конечном счете и сыграли решающую роль в принятии мной решения баллотироваться на дополнительных выборах.

За месяц, отведенный на агитационную кампанию, я проехал тысячи километров сельских дорог, провел сотни встреч с избирателями, собрал тысячи наказов от простых людей. Поездка по русской глубинке показала мне, насколько плохо живут русские люди. Здесь — в деревне — отсутствуют элементарные блага цивилизации — газ, тепло. Теплый туалет и ванная — большая редкость. Даже общественные бани, без которых сложно представить себе жизнь на селе, с приходом перестройки все, как по команде, позакрывались и развалились. Сельские клубы пришли в негодность, школы обветшали. Колхозы и совхозы по большей части обанкротились и перестали платить работникам зарплату. Плюс вечные перебои с пенсиями.

Беженцы, чудом выжившие в «мясорубках» кавказских и азиатских этнических войн и перебравшиеся в русскую провинцию, обитают в невыносимых условиях — их как поселили в гигантские металлические бочки на окраине Борисоглебска, где зимой — колотун, а летом — Сахара, так они там и живут по сей день. Нет, правительственные комиссии, конечно, приезжают, но толку от них — ноль.

Такое впечатление, что наша власть на примере борисоглебских беженцев решила показать всем русским соотечественникам, наивно рассчитывавшим в России на радушный прием и сострадание, что дома их никто не ждет, и ловить здесь нечего. Другого логичного объяснения наплевательскому отношению правительства и областной администрации к судьбам русских беженцев я найти не могу.

В марте 1997 года, победив в сложной борьбе в «красном поясе» кандидата от КПРФ, я был избран депутатом Государственной Думы и стал работать в Комитете по делам национальностей.

Первой моей законотворческой инициативой стал законопроект «О национально-культурном развитии русского народа». Этим законодательным актом, в случае его одобрения палатами Федерального Собрания, русские впервые обозначались как народ «государствообразующий, разделенный и коренной на всей территории Российской Федерации». Перед правительством ставилась задача преодоления разделенности русской нации и ее воссоединения. Кроме того, правительству поручалось ежегодно информировать палаты парламента России о демографической ситуации в стране, социальном самочувствии русского народа и ходе реализации программы его воссоединения.

Казалось бы, чему возражать? Законопроект соответствовал объективной потребности национального развития и законодательно закреплял ответственность исполнительной власти защищать коренные интересы русских, от социального самочувствия которых зависит благополучие всех народов России. Разве не так? Оказалось, не так.

Моя инициатива вызвала бурю эмоций в штабе черномырдинского «Нашего дома» и администрации президента. Началась типичная «волынка»: то моему законопроекту не хватает заключения правительства, то нужно написать финансово-экономическое обоснование, то требуется рассылка в регионы.

Надо признать, что у парламентского большинства в эпоху Ельцина все-таки хватало фантазии и смекалки, как замотать опасный для них законопроект. Не то, что сейчас: в нынешней Думе «Единая Россия», контролирующая даже без учета ЛДПР более 300 голосов из 450, даже не удосужится объяснить причину отказа рассматривать инициативу, исходящую от оппозиции.

Очевидная бесперспективность просто так просиживать в Думе штаны до дыр толкнула меня на поиск более достойного способа применить силы в интересах КРО и моих избирателей. Я решил заняться освобождением заложников — русских солдат, мирных жителей, строителей — брошенных нашей властью при выводе армии из Чечни. Начал с того, что запросил у воронежского военного комиссара информацию о количестве призванных с территории области военнослужащих, без вести пропавших в мятежной республике. Их оказалось восемнадцать человек. Другими сведениями, проливающими свет на их возможное местонахождение или хотя бы состояние здоровья, Министерство обороны РФ не располагало. Зато комиссия по поиску военнопленных помогла мне установить обстоятельства гибели трех призывников.