До чего ж оно все запоздало - Джеймс Келман

Ладно, хоть дождь не хлыщет. Мокро, конечно, но не хлыщет. Пара кожаных перчаток, вот что ему сгодилось бы, из свиной кожи, чтобы не промокали.

Потому как, если ты слепой, тебе приходится много ходить.

Ходить-Tо Сэмми всегда нравилось. Это во-первых. И даже не нравилось, он это дело любил, побродить то есть; по горам по долам, бродил себе, то спускаясь, то поднимаясь, Сэмми, значит. Даже в гребаной крытке, даже если бродить было негде, Сэмми все равно любил это дело, просто ему, на хер, не позволяли! Сэмми хмыкает. Нет, но правда же смешно; вернее, занятно, вот оно как, занятно. Представляешь себе жизнь, в которой можно бродить сколько душе угодно, а деньги значения не имеют. И идешь себе, на хер, куда захочешь, понимаешь, друг, о чем я, просто идешь и все. Представляешь! Нет, не получится. Тут прежде всего нужна приличная долбаная пара чертовых долбаных башмаков, вот что охеренно…

Хотя если ты в необжитых местах или еще где. В Техасе. Там же всегда солнце светит, это во-первых, и разгуливаешь ты все время в рубашке да в джинсах, и все эти грузовики на дорогах, которые тебя куда хочешь подбросят, банки с пивом, шесть штук в упаковке, и широкополые стетсоны, и прочее, всякое такое дерьмо, заваливаешь в кабак, с женщиной своей повидаться, музычку послушать, плюс они там когда танцуют, в Техасе, вальс или что, то идут спиной вперед, не потому, что их бабы ведут, ведут-то все одно мужики, но только они баб не отталкивают, а на себя тянут. Ты знавал парней, которым не терпелось оказаться в Мемфисе или в Нэшвилле, ну просто поболтаться там, где играет музыка, но что касается Сэмми, так ну их на хрен со всеми их народными песнями и плясками в «Великой старой опере»,[33]Сэмми двинул бы в Лакенбах, по стопам изгоев, по стопам долбаных изгоев, понимаешь, о чем я, так бы и сделал, не боись.

И никогда он больше ничего не увидит.

Ну и в жопу; у тебя еще остались твои сраные уши, нос, дерьмовая долбаная палка.

И вообще…

Он остановился, снял очки. Дождь так и лил, по-прежнему

холодно, темень,

худо задроченному двенадцатилетке

в Западном Бетлехеме

И Тэма тоже в жопу. Всю их ораву в жопу, он наметил курс и сматывается отсюда.

Господи, ну и холодрыга. Хотя, может, все дело в нем, в нем самом. Может, вовсе и не холодно, это только ему так кажется. Что звучит как-то невесело. Совсем хреново звучит, если честно. Старина Джеки; скорее всего, помер уже. Занятно, как люди вбивают себе в башку дурацкие мысли. Жизнь, друг, она полна взаимонепонимания; ни один мудак не понимает, что ты хочешь сказать. И как ему объяснить? А никак. Ну его на хер. Дрожь, господи-боже, как же его колотит-то; долбаная дрожь, друг, долбаная весна, понимаешь, о чем я, да не дрожи ты так, на хер.

Дождик, холодно, темень,

Дождик, холодно, темень

Слышишь, что вокруг-то творится. Слышишь. На что это вообще похоже! Все эти шепоты, стоны, гребаные вздохи; да еще дождь, будто в трубу трубит. Помнишь, ты как-то рассказ читал про одного немца, хотя, может, он был и скандинав

Там все дело в жратве было, изголодался он, ну, вконец изголодался. Плюс дома у него ни хрена не было, кроме пачки галет. Вся еда, друг, пачка галет. Даже молока вроде не было; я тогда не стал проверять. Ну да ладно. Теперь уж поздно. Вечно, на хер, одно и то же. Ладно, но ты все-таки шагай, вали вперед, еще две длинные улицы впереди, потом перекресток; две улицы перейдешь, вот тебе и мост. Вообще-то он мог бы просто замахать палкой и двинуться поперек улицы, если хоть малость повезет, сшибет его, на хер, какой-нибудь гребаный грузовик, вот и приедет он домой на «Скорой помощи».

Эй, мистер, не хотите делом заняться?

Сэмми не сбавляет шага.

Эй, мистер, не хотите делом заняться?

Он останавливается. Сколько?

Пятнадцать.

Нет, цыпочка, извини.

Можно и меньше, зависит, чего вы хотите.

Извини, цыпочка. Он идет дальше; не стоило останавливаться и заговаривать с ней не стоило, потому как у него же никаких намерений не было. Вот и не стоило. Это ж нечестно. Правда, может, она бы его на всю ночь приняла. Да нет, не за такие деньги, пятнадцать фунтов, ночь-то еще только начинается. Хотя, вообще-то, ничего же заранее не скажешь. Он все-таки не долбаный дядюшка Дракулы. Может, он ей по душе пришелся. Кто ее знает. Я к тому, что он же не долбаный

ну, кто угодно, не монстр какой-нибудь; просто обычный малый; иногда женщинам такой и нужен, обычный малый, ну то есть если у них есть из кого выбирать, если они на охоту вышли, хотя это редко бывает – выбор-то у них всегда есть, какой-никакой, ну то есть им же все равно приходится брать, кто подвернется, мафусаила какого-нибудь, кого угодно.

Сколько ты выпил-то? А, херня. Считай, ничего. Две пинты да два раза по полстопки. Без малого ничего. На втором перекрестке забегаловка есть. Надо бы на дорожку еще кружечку.

Впрочем, он, пока шел, передумал и прошел мимо, поднялся на мост, а там и последний участок пути – пешеходная дорожка и все, дома. В лифте он наклонился, развязал шнурки на кроссовках. Нужна новая обувь. Значит, придется добыть ее, купить придется. Сапоги. По коридору, в квартиру; с час примерно прослонялся по ней, потом лег. Но сон не шел; может, слишком рано было, и устроиться поудобнее никак не удавалось, звуки какие-то, а потом что-то вдруг обваливается у тебя в голове и ты подскакиваешь, испуганный, на хер, вот и все твои достижения; не сможешь ты отсюда выбраться, ни хрена ты не убежишь, вот в чем проблема, друг, лучше знаешь что – разбежаться и башкой об стенку. Черт с ним: Сэмми сел, выпростал ноги из-под одеяла. Накинул одежду, заварил чашку чая. Возвращаясь в гостиную, вспомнил, что нужно выключить свет в прихожей. Отныне и навсегда свет у него будет гореть только в гостиной.

Музыка. Музыка! Что и говорить, с музыкой будет повеселее. Он часто напевал одну песню Вилли Нельсона, просто чтобы позлить ее: «Женщина с добрым сердцем»; она заводилась еще почище, чем от этого малого, от Джорджа Джонса.

Люди вообще жуть как легко заводятся. Сэмми это часто замечал. Тот же Тэм, он не намного моложе Сэмми; моложе, но не намного. И посмотри на него. Даже не понял, что его нарочно завели. Фараоны; они больше ничего и не стали делать, просто завели его, и все. А Тэм ничего этого не усек. Сэмми-то понимает, в чем тут проблема, он человек тертый. Ровно так они и берут тебя врасплох. Так что не важно, сколько тебе лет, друг, не важно, понимаешь меня, если тебя застают врасплох.

Потому-то Сэмми и собирается отвалить, проложить курс и смыться отсюда, все, нет его, ушел, исчез, на хер, растворился, стал пятнышком на горизонте, и даже не пятнышком, а долбаной…

Пузырьком, был пузырек да лопнул.